Лизелотте также понятен его переход в католицизм, который он предпринял, чтобы завладеть польской короной. Однако теперь ему приходилось ходить на все воскресные и праздничные мессы, а до этого он ходил в церковь очень нерегулярно. «Ведь католические священники очень ревностно относятся к соблюдению обрядов своей религии».
И она, а также известный фон Лоэн, приводят красноречивые примеры, как это было непривычно королю-неофиту, который, как совершенно верно замечает Лоэн, был с юношеских лет вольнодумцем и считал, что богу богово на небе, а всемогущество королей пусть будет на земле. Да и о каких его глубоких религиозных воззрениях можно было говорить, если до «перехода» в католицизм у него фактически не было никакой религии, только теперь он себе ее выбрал...
Лизелотта также не понимает, почему Август начал войну со Швецией. И почему, как следствие своих польских авантюр, он запретил присоединение к Польше ранее утраченных ею и возвращенных Швецией провинций. Она злорадствует по поводу его поражений и приводит в связи с этим высказывание фон Клиссова: «Когда слишком много тщеславия, оно заставляет двигаться, не разбирая дороги, поэтому часто ломают ноги».
«Когда шведы вступили в Саксонию и оставались здесь целый год,– пишет она,– Август очень переживал, однако если у него нашлись денежки, чтобы одаривать своих куртизанок, он мог бы с тем же успехом защитить свою страну и свой народ от шведского короля. Саксонское дворянство жалуется на своего короля, позволившего разорить прекрасную страну».
После заключения позорного Альтранштедского мира, который стоил ему польской короны и был глубоко оскорбителен для него, она в ярости заявляет: «В своей жизни я не слыхала ни о чем более позорном, чем мир, заключенный королем Августом. Должно быть, он совсем рехнулся, когда вводил туда эти статьи. Я никогда в жизни не предполагала, что можно настолько забыть о чести. Мне стыдно за нашу нацию, что немецкий король может быть таким бесчестным».
Она с презрением пишет о его распутности, что ему уже скоро придется построить целый гарем для всех своих куртизанок и их детей и что «у него уже помутнение рассудка от постоянного пьянства».
Расходы на празднества по случаю свадьбы его единственного законного сына с дочерью императора кажутся ей слишком высокими, а чрезмерную роскошь при приеме в Дрездене короля Дании она считает безумием.
«Когда после битвы под Полтавой, в которой Петр Великий уничтожил превосходство шведов, Август тотчас выступил против своего постоянного врага и двоюродного брата Карла XII,– пишет Лизелотта,– саксонцы были совершенно правы, когда не испытывали никакой радости по этому поводу, потому что считали, „что это разорит их, бедняков, окончательно. Между королем Августом и графиней Козель произошла ужасная ссора. Она кричала, что с нее хватит, что пусть он ищет другую, невозможно вести такую жизнь...“