Хакстаузен также говорил ей о непостоянстве короля и привел конкретные примеры, в чем она сама могла убедиться. Например, Байхлинген был изгнан в то время, когда он был в отъезде. А то, что Август засыпал ее нежными письмами, может говорить только о том, что он имеет обыкновение удваивать свою нежность, чтобы нанести удар. И с Байхлингеном было то же самое.
У Хакстаузена было такое впечатление, что в таком развитии событий было что-то фатальное, с чем он не мог бороться. Женщина, которая до сих пор повсюду сопровождала короля, не оставляла его ни на одну ночь, ни на один день, теперь, казалось, чувствовала себя усталой, пресыщенной и хотела только, чтобы ее оставили в покое. Она напрасно потеряла драгоценное время, а когда, наконец решилась отправиться в Варшаву, было слишком поздно. Она также очень сильно ошиблась, рассчитывая на благодарность произведенного ею в обергофмаршалы Левендаля. Флемминг, который постоянно следил за графиней, был в курсе варшавских интриг и первым узнавал обо всем от фаворита Августа Витцума. И в начале июля 1713 г. фаворит пишет Флеммингу: «Кажется, с графиней фон Козель покончено, господин обергофмаршал расплатился с ней наилучшим образом. Он из тех, кто больше всех выступает против нее, однако еще не может дать королю окончательный совет, как с ней быть, так как у нее в руках та самая грамота и она может жить, как ей хочется. Ясно только, что больше никаких дел с ней вести нельзя...» Итак, как доложил Хакстаузен графине, Левендаль стал ее врагом, после чего она в присутствии короля швырнула ему в лицо все его наглые прошения и наградила мощной оплеухой. С другой стороны, ходили слухи, что Левендаль ополчился на графиню потому, что она помешала замужеству одной из его дочерей с придворным графини, который считался ее фаворитом и на которого якобы у нее самой были виды.
«Я не так уж любвеобильна,– отвечала на это Козель,– и я всегда достаточно осторожна, чтобы иметь при себе свидетелей (во время визитов указанного дворянина)».
В конце концов, невозможно запретить мужчинам влюбляться, однако можно проследить за реакцией женщин, а затем прийти к выводу, что они ни в чем не виноваты, так как не давали мужчине поводов для возникновения интриги, тем более для тайного свидания.
«Черт бы меня побрал, если бы я не сторонилась мужчин так, как я это делаю. Ведь они созданы только для того, чтобы соблазнять бедных женщин, я уже достаточно стара, чтобы претендовать на соблазнение ими...»
Когда новости из Варшавы стали совсем уж тревожными, графиня летом 1713 г. в конце концов решилась на поездку туда. Хотя она и объявила, что собирается в Гамбург, чтобы купить там дом, ее противники догадались об истинной цели поездки и сумели убедить короля, больше не питавшего к ней никаких чувств, воспрепятствовать этому. Если бы Анна не задержалась больше положенного во Вроцлаве, она смогла бы, несомненно, противостоять козням врагов. Однако именно там ее и застали посланные королем ей навстречу в сопровождении гвардейцев камер-юнкер Монтаргон и подполковник де ла Э и передали ей приказ возвращаться в Дрезден. Дело кончилось грандиозным скандалом, графиня не хотела подчиняться и позднее сожалела от всей души, что не воспользовалась пистолетом, чтобы проложить дорогу в Варшаву. Однако в конце концов она сдалась и в сопровождении своей обезоруженной свиты повернула обратно.