Лифт предупреждающе звякнул, это чтобы президент перестал чесаться, подтянул живот и принял надлежащий вид, дверцы неторопливо раздвинулись. Бульдинг, низкорослый и толстый, как боксер-тяжеловес на пенсии, вышел вразвалку, на лице бульдожья улыбка, словно выбирает, где укусить.
Файтер поднялся из-за стола навстречу с вытянутой рукой, не сгибая ее в локте, что не позволит обнять его или поцеловать, что за педерасты придумали этот ритуал, улыбнулся, другой рукой похлопал Бульдинга по плечу:
– А ты все худеешь, дружище!.. Ну выкладывай, что у тебя такое таинственное.
Бульдинг вздохнул, лицо невеселое, как у большого цепного пса, который только щенком успел малость побегать на свободе.
– Да так… Всякие неприятности. Вот прошу взглянуть…
Он положил на стол аккуратно распечатанные листки, бумага белая, а кегль крупный, на случай, если президент не воспользуется очками.
Файтер с первого взгляда узнал выдержки из речи лидера Христианско-демократической партии, что уже захватила большинство в германском бундестаге. Красным Бульдинг отчеркнул слова: «Евреи составляли активное большинство в руководстве и в расстрельных батальонах ЧК. Поэтому евреев не без основания можно назвать преступной расой».
На втором листке, который Бульдинг молча положил рядом с первым, им же отмечены слова из речи командующего элитными подразделениями германского спецназа KSK бригадного генерала Рейнхарда Гюнзеля, который прямо указал, что евреев для спокойствия и процветания Германии нужно из страны удалить. Если понадобится, то и силой.
Файтер укоризненно покачал головой:
– Жан, уж не метите ли вы на место Олмица?
– Упаси Боже, – ответил Бульдинг твердо. – Я с Америкой едва управляюсь!..
Файтер хмыкнул:
– Да? Но скоро весь мир станет Америкой, а вот круг стран, где можно развернуться Олмицу, все сужается.
– Иногда и пятнышко может доставить больше проблем, – ответил Бульдинг многозначительно, – чем огромный континент.
Файтер смотрел на него с интересом.
– Верно, верно. А эти речи в самом деле любопытные. Не перестаю вам удивляться. Как вам удалось это организовать?
Бульдинг замахал руками, словно отмахивался от ударов мухача:
– Господин президент! Как вы можете? Я никогда не выхожу за пределы… Это Олмиц постоянно вставляет мне палки в колеса, вмешивается, что-то организовывает на территории, за которую отвечаю я… Но в этих выступлениях нет заслуги и Олмица. Это европейцы все сами. Кстати, если вам кажется, что все эти выступления по всему свету насчет засилья евреев – заслуга Олмица, увы, нет. Или к счастью. Одни мы наверняка бы не добились таких успехов.