– Да так, – ответил я нехотя. – При захвате любой страны очень важно внушить жителям мысль, что это вовсе не захват. Помощь, освобождение или же просто некая гуманитарная миссия. Или вот союз с «цивилизованным миром». Более тесный, так сказать, союз. И с каждым разом все более тесный… А те небольшие жертвы, что случились, ну, вы же знаете, люди разные, при любом режиме находятся хулиганы, что пользуются поводом пограбить магазины…
– Хулиганы, – сказал Майданов быстро и посмотрел на Лютового. Тот откровенно скалил зубы.
– Россия сейчас захвачена, – продолжал я. – Этого не понимают лишь те люди, которые захват представляют по фильмам об ужасах фашистской оккупации. В тех фильмах немцы ходят по улицам и стреляют всех встречных, а женщин обязательно насилуют прямо на улице… ох, простите, я не намеренно!.. а потом зверски убивают. Но даже фашисты свои захваты представляли как освобождение: в России – от большевиков, в Европе – от захвативших власть жидов. Сейчас же методы оккупации стали куда изощреннее и скрытнее. В захваченной стране никто не станет вешать свой флаг на здании парламента или мэрии или вводить в город танки. Напротив, всячески будет подчеркиваться независимость данной страны и расхваливать мудрое решение его народа влиться в общество продвинутых стран. И «цивилизованных».
Майданов смотрел на меня почти с ужасом.
– Бравлин, – произнес он дрогнувшим голосом, – вы… тоже? Я считал вас культурным человеком!
– И я считал, – признался я. Подумал, добавил: – Впрочем, и считаю.
– Но как же… Неужели вы оправдываете этих боевиков из РНЕ, что убивают людей? Неужели вы считаете их путь… правильным?
Я отхлебнул, ожегся, отпрянул от чашки.
– Я считаю, что прежде всего надо решение поискать там, где еще не искали. Или искали плохо.
– Где?
– В идее, – объяснил я. – Все необходимые предпосылки для возникновения новой веры есть. Мы в такой дупе… и так быстро исчезаем, как нация… Что нужно? Утопающий хватается и за гадюку, понятно, но в данном случае надо, чтобы утопающий, выбравшись на берег, не отбросил спасшую его ветку за ненадобностью, а взял ее с собой. А человек с нормальной психикой не потащит ее с собой только потому, что она ему жизнь спасла! Он возьмет ее с собой только в случае, если она и дальше чем-то окажется нужна, необходима, даже незаменима. Ну, сможет отбиваться от собак, отмахиваться от мух и комаров… Словом, нужна.
Анна Павловна наполнила быстро пустеющую вазу с печеньем хорошо прожаренными сахарными сухариками. Шершень захрустел ими первым, подмигнул мне, указывая взглядом. Бери, халява!