Маша не могла заставить себя произнести страшное слово «умерла», а Боба не мог произнести страшные слова «вскрытие показало».
От всей души Боба называл себя ничтожеством, тряпкой и жалким тюфяком. Ведь только ничтожество, тряпка и жалкий тюфяк может спать с девушкой... нет, невозможно даже мысленно применить это «спать» к тому, что было у него с Машей! Короче, только жалкий тюфяк может любить Машу и в который раз терзаться подозрениями. Что она делала у Нины? Что? Без него, Бобы? И продолжать ее любить, и подозревать, и понимать, что подозревать ее в чем-то плохом подло.
– Тебе скоро станет легче. Так всегда бывает, – повторил Боба.
Маша не отвечала. И вдруг, сильно поддав ногой в тонкой туфельке картонную коробку на пути, остановилась и закричала от боли. В коробку был, как водится, аккуратно вложен кусок кирпича.
– А я не хочу, чтобы мне стало легче! Мне никогда не будет легче! – в слезах кричала она, прыгая на одной ноге от боли. – Я буду плакать всегда!
Маша знала, что Боба сейчас скажет: «Так легко умирают те, кого Бог любит». Знала, что есть такие слова – «никогда» и «навсегда». И она больше уже никогда и навсегда не будет Дедушкина внучка. Откуда-то знала, что хоть и Бабушка умерла, а не Дед, но закончилась та часть ее жизни, в которой она называлась «Дедушкина внучка».
Смерть Берты Семеновны словно разжала кулак. Горохом посыпавшиеся события всего за полгода взорвали тишайшую академическую солидность устоявшейся жизни. Словно в плохом кино, где, опасаясь не удержать публику, режиссер истерически хватает зрителя за руку – постой, у меня еще для тебя кое-что есть: и драма, и убийство, и грабители в черных масках, и любовная коллизия, а еще будет очень смешно, не уходи! Так старается впихнуть все человеческие страсти в один флакон, что выходит сплошное смешение жанров. Оказывается, в жизни так бывает. Как в плохом кино.
Уже через час после того, как увезли Берту Семеновну, Костя и остальные появились у Раевских с быстротой чертей, вылезших из табакерки. Аллочка в черном коротковатом платье, в котором хоронила мужа, Наташа с черным бантом в волосах. Аркадия Васильевна с полной сумкой лекарств и Ниной на подхвате. Дружеский десант Любинских. Во главе десанта мрачно выставивший подбородок, по-деловому настроенный Володя, Зина с необычно притихшим Гариком. Боба, за рекордные двадцать минут сгонявший Машиным посланцем в Муху и обратно на Зверинскую. Боба Машину плачущую записку Антону отдал и больше от Маши не отходил. Молчаливо сопровождал ее даже в туалет, как печальный нелепый пес.