Манучехр - круглолицый, с круглыми глазами, с круглым носом и ртом, и сам весь круглый, как арбуз, полулежит на груде круглых подушек, набросанных на глинобитное возвышение под шелковицей. Перед ним, на земле, переминается с колена на колено оборванный мужик.
- Смилуйся, господин! Отсрочь долг. У меня десять детей, и все голодные, разутые, раздетые, и сам я голодный…
- Скотина, о-ох! - Манучехр схватился за поясницу. - А, Сахр, как живешь? Посиди, подожди, покончу с этим, тобою займусь. Десять детей? Я, что ли, состряпал твоей жене десять детей и бросил их? Не можешь прокормить - не делай. Работать - голодный, а на бабу лезть - сытый. Иди, еще раз потискай ее, если ничего больше не умеешь и не хочешь.
- Работать я умею, ты знаешь. Если б дал больше воды, урожай у меня был бы получше. А детей плодить - это мое… как его… природное право.
- Природное… что?… право! Ишь, умный, ох! Скажи, какое словечко заковыристое где-то подцепил. Это все ваша проклятая академия, Сахр! Коль уж ты, чертов Шауш, заговорил о правах, то мое природное право, - я сильный, ты слабый, - тебя в колодки забить, всю ораву твою себе забрать, сыновей сделать рабами, дочерей - наложницами. Дочери есть?
- Одна, - потемнел Шауш. - Ей десять лет.
- Как зовут?
- Фамарь.
- О! Красивое имя. Но оно - не наше, еврейское, что ли?
- Еврейское. А что, я не могу назвать свою дочь, как хочу?
- Можешь, можешь, милый! Главное: умеет ли ткать?
- Не умеет. Где бы это ей научиться? У меня нечего ткать. Ничего не умеет.
- Я - ох! - научу…
- Совесть есть? - вскричал Шауш.
- А у тебя? Он нищих плодит, а я виноват.
- Ну, это от бога,- смутился Шауш.
- Выходит, твой бог - детородный член? И молись ему. Дал детей, пусть их кормит.
- Помилуй, бесстыдник!
- Э! Миловал я одного… Бузгаром звали,- он, скотина, в знак благодарности всю округу против меня взбунтовал. Слава Ахурамазде, говорят, убили его в Кяте. Угомонился, проклятый. Не приведешь к вечеру дочь - берегись. Пошлю своих молодцов, всех детей отниму. А пока, для вящей прыти, получишь сорок плетей. Эй, всыпьте ему! Здесь, - ох! - на глазах у всех. Может, мне полегчает от воплей его.
Манучехровы головорезы - схватили Шауша, стали раздевать.
- Стой, Манучехр, - сказал Сахр. - Не стыдно тебе?
- Чего?
- Пороть на глазах у женщин, позорить отца десятерых детей? Пожалей человека.
- Что вы, как бабы, мусолите: стыд, жалость, совесть? Меня этакой чушью не проймешь. Я толстокожий.
- Похоже, - вздохнул Сахр. - В стране зинджей, где живут люди черные…
- Есть такая? - удивился Манучехр.
- …водится, пишут в книгах, некая ядовитая муха…