– Всем, всем, всем – к Почайне! – прокричали бирючи снова. – Когда вернетесь, столы накроют снова… еще щедрее! А вина будут слаще!
Наконец люди начали поднимать головы, с недоумением прислушивались. Пошли разговоры, но никто не вставал из-за стола. Кликуны удалились в дальние концы улиц, спустились к Оболони, их голоса затихли, но следом выехали на статных конях новые разодетые бирючи, звонко трубили в трубы, выкрикивали наказ князя.
Владимир едва удерживал в себе страстное желание вскочить, броситься к окну, самому увидеть, как народ пусть не радостно, но послушно идет к Днепру. В Золотую палату то и дело входили гонцы, степенно и с улыбками подходили к пирующему императору, что-то шептали, наклонившись к уху. Анна видела, как напрягались жилы на шее Вольдемара, на лице застывала улыбка.
– Гнать копьями, – сказал он наконец тихо. – Колоть, как свиней, в бока, пока не вылезут из-за столов!
Гонец, поклонившись, исчез. Владимир с покровительственной улыбкой обратился к сидевшему напротив Палею, светлому князю шести племен тивичей:
– Что мало пьешь, достойный? На Руси – веселие пити!
Палей вертел между пальцами тонкую ножку царьградского бокала, любовался мелкими красными камешками в боках.
– Пити? – повторил он низким могучим голосом. – Не потому ли ты предпочел Христа Мухаммаду?
Он взмахом руки велел гридню убрать блюдо со свининой. Чара с вином тоже стояла нетронутой, но хмельной мед он охотно наливал в широкий серебряный кубок.
– А ты – иудей?
– Правоверный, как и ты.
Их взгляды встретились. Владимир раздвинул губы в нехорошей усмешке. Голос его стал предостерегающим, с ноткой угрозы:
– Я уже христианин.
Палей независимо пожал плечами:
– Мне не прислали в жены греческую царевну.
Жар возник в теле и мигом охватил всего, огнем вспыхнул в голове. Владимир чувствовал, как накаляется, пальцы стиснулись от желания ухватить дерзкого князя за горло. В бок толкнул острый кулачок Анны, но гнев не остыл, наоборот – разгорелся ярче. Лишь самым краешком сознания, где бушевал огонь, заметил, как перестали жевать гости рядом с Палеем, такие же князья племен, насторожились. Огромным усилием переломил себя.
– Да… У тебя их восемь! Говорят, и девятую уже взял.
Гости заулыбались, воздух потеплел. Палей несколько мгновений смотрел в бешеные глаза князя, ныне величаемого императором, которые изо всех сил стараются выглядеть радушными и благостными, потом переломил и сам свой голос, смягчил, переводя в шутку:
– По Корану можно только четыре… Остальных именую теперь наложницами.
Владимир заставил себя улыбнуться шире. За столом явственно веяло опасностью. Рядом с Палеем сидели князья, за которыми стояли могучие племена тиверцев, уличей, вятичей, и почти все они приняли ислам. И за столом держались вместе, чувствуя себя скрепленными одной верой-целью. Это была грозная сила даже за столом: вина в рот не брали, а мечи хоть и убрали со стен, но нельзя убрать с поясов гостей!