Тавр видел, как один иудей, то ли желая поддержать Владимира, то ли с каким тайным умыслом – что за подлое племя, – разделся донага и шумно вбежал в теплую воду с возгласом:
– Святой отец, крести меня!
Священник с удивлением оглядел его с головы до ног:
– Гм… похвально, похвально обращение к истинной вере… Как зовут тебя, сын мой?
– Сруль, батюшка.
– Будешь Акакием, – решил священник. – И соответственно, и нашему Господу приятно.
А Тавр, поморщившись, посоветовал:
– Либо сними крестик, либо надень портки.
Владимир восседал во главе стола, пировал, угощал, когда к нему пробрался Тавр, усталый и покрытый пылью.
– Княже… Пора тебе показаться и простому люду.
Лицо его было изнуренное, белки глаз покраснели, веки вспухли, как от бессонницы. На лбу, прикрытая волосами, пламенела свежая ссадина.
– Очень плохо? – спросил Владимир одними губами.
За ним наблюдали гости, он держал лицо спокойным и улыбающимся. Тавр шепнул с той же натянутой улыбкой:
– Вера отцов крепка…
– Идут нехотя?
– Только с мечами у ребер. Но за стол никто не вернулся.
Владимир поднялся с тем же застывшим лицом:
– Дорогие гости, продолжайте пир! Я отлучусь ненадолго.
С крыльца в глаза ударило яркое солнце. Воздух был жаркий, наполненный запахами жареного мяса, ухи, хмельного меда, сладких вин. Весь двор был уставлен столами, псы лениво дрались из-за мозговых костей, но на скамьях было пусто. Весь необъятный двор выглядел мертвым.
– Ушли на крещение?
– Увели, – бросил Тавр зло. – Другое хуже. Никто не вернулся… А на улицах народ переворачивает столы, бьет бирючей.
Владимир сбежал с крыльца, отроки подали коней. Ворота была распахнуты настежь, и, когда копыта застучали вдоль домов – середина улицы была заставлена столами, – у Владимира похолодело сердце. На земле лежали, истекая соком, жареные гуси, печеные молочные поросята, под копытами хрустели черепки разбитых греческих амфор, а земля была темная, вобрав душистые вина.
– Я думал, мне верят, – прошептал Владимир с горечью.
Конь Тавра пошел рядом, задевая боком столы. Тавр буркнул:
– Тебе и сейчас верят…
– Так в чем же дело?
Тавр подумал, что впервые видит князя таким потерянным, раздавленным.
– Но ты лишь человек. А замахнулся на их богов!
Издали слышались крики, брань, конское ржание. Владимир пустил коня в галоп, улица вывела на площадь. Сотни три конных дружинников теснили цепью галдящих людей в сторону Почайны. Некоторые пытались ускользнуть под брюхом коней, тех били острия копий. У многих одежда уже была порвана и пропитывалась кровью.
Владимир поднял коня на дыбы, закричал: