Он загадочно улыбнулся. Ольга прижала ладони к груди:
– Неужто получилось с ракетами?
– Даже более того, – ответил Васильев еще загадочнее. – Где он сейчас? На Охтинском заводе? Я поеду прямиком к нему.
Он откланялся, сожалеюще развел руками, сделал несколько шагов к двери, а затем, держась за ручку, внезапно повернулся:
– Кстати, Ольга Зигмундовна… А почему бы вам не съездить со мной к своему супругу? Он будет не только удивлен, но и рад безмерно!
Она покачала головой:
– У него очень серьезные дела. И опасные, к сожалению. Он не любит, когда я бываю вблизи ракет.
– Жаль, жаль, – сказал он проникновенно. – А так мы могли бы принести ему радость вместе. Он тут же оставил бы завод, ибо новость того стоит.
Ольга заколебалась:
– А он в самом деле покинет завод? И вернется домой?
Васильев развел руками:
– Домой или… в императорский дворец, как уж он сочтет нужным. Но и туда ему надо являться с вами, случай особый.
Заинтригованная, она не заметила, как сделала шаг вперед. Так хотелось, чтобы у Александра осуществился последний проект с ракетами!
Васильев тут же услужливо подхватил ее под локоть, подвел к двери. Дворецкому кивнул:
– Будут спрашивать, скажи, госпожа поехала на Охтинский завод. Вернется лишь к вечеру.
Она опомнилась, сказала торопливо:
– Не могу же я выйти на улицу в таком виде? Погодите, я переоденусь быстро.
Васильев стиснул зубы и в бессилии выругался, когда она заспешила вверх по лестнице. Он знал, что означает быстро у женщин. Особенно когда требуется хоть чуть что-то изменить в одежде. Только шляпок перемерить приходится десятки, да еще каждый раз загибая поля, меняя перья, раздвигая их то так, то эдак…
Он не успел истощить свой запас ругани и до половины, когда сверху раздался торопливый голос:
– А вот и я. Надеюсь, я не очень долго?
Васильев отступил на шаг, ошеломленный как изменившейся красотой этой удивительной женщины, так и той быстротой, с какой она сменила одежду полностью с домашней на дорожную. Да еще и подобрала легкий плащ, гармонирующий с цветом ее глаз.
Он подал ей руку, когда спускались, подсадил в карету. Его прикосновения были неприятны, но она стерпела, ибо если Александр с ним общается и даже называет по имени, то, значит, либо старая вражда забыта, либо Александр ставит дело и работу выше личных симпатий и личной неприязни. А она, как верная и любящая жена, должна вести себя так же, как муж.
Лошади несли карету быстро, возница управлял ими умело. Копыта звонко цокали по брусчатой мостовой, дома мелькали по обе стороны уже не такие серые, а словно бы расцвеченные солнечными лучами. Прохожих почти не попадалось, как и экипажей. Рабочий день был в разгаре, а на вечера и балы, как и в театры, начнут съезжаться ближе к ночи.