А мой драгоценный муж, ради спасения которого я совершила невозможное, избегает смотреть мне в глаза, отворачивается к стене и вообще ведет себя по-свински. Я съездила кулаком по подушке и всхлипнула. Спрашивается, что я сделала не так?
В этом мрачном расположении духа меня и застал брат Бертран, зашедший, чтобы передать мне приглашение от аббата. Брат Бертран был очень похож на молодого Боярского в роли Д'Артаньяна. Такой же худой, темноволосый и эмоциональный, только без усов. Он «заведовал» монастырской библиотекой – очень и очень богатой. Здесь были редчайшие рукописи на греческом и на латыни, с гравюрами старых мастеров, здесь были некоторые античные трактаты, которые церковь считала вольнодумными, но хранители библиотек не посмели их уничтожить и, рискуя своей жизнью, прятали эти книги. Здесь были книги почти на всех языках, их были тысячи и тысячи. Библиотека походила на лабиринт, в котором легко было потеряться и где брат Бертран ориентировался по каким-то одному ему ведомым приметам. Мне казалось, что книги расположены беспорядочно, но Бертран с легкостью находил нужный том за считанные минуты.
Брат Бертран был общителен, в отличие от остальных монахов, и прекрасно говорил на нескольких языках. Он был мне симпатичен, и я обрадовалась, увидев его.
– Вы чем-то расстроены, мадам Фрэйзер? – участливо спросил он.
– Да, я действительно расстроена. Меня беспокоит состояние моего мужа.
– Но мне сказали, что он пришел в себя. Мне казалось, это хорошая новость.
– Да, конечно, – я тоскливо вздохнула. – Но он не хочет меня видеть, не хочет говорить со мной. Он не хочет, чтобы я ухаживала за ним, и вздрагивает, когда я к нему прикасаюсь. Как будто он меня боится. Я не понимаю, в чем я виновата.
– Нужно подождать. Раненая душа болит дольше, чем раненое тело. Но время лечит и телесные, и душевные раны. Ваш муж еще не готов быть с вами таким, как прежде. Ему сейчас очень тяжело.
– Но я могла бы помочь ему. Он должен с кем-то поговорить, почему это не могу быть я?
– Дайте ему время. Он должен сам понять это. И тогда он захочет поговорить с вами.
– Спасибо за совет. Но если бы вы знали, как это обидно.
– Вы католичка или протестантка? – неожиданно спросил Бертран.
Я замялась:
– Признаться честно, я… как бы это сказать… ни то ни другое.
– Какого же вы вероисповедания? – Бертран глядел на меня заинтересованно и нисколько не осуждающе.
– Никакого! – выпалила я, поняв, что меня не предадут анафеме за это признание. Брат Бертран лишь изумленно поднял брови.
– Как же это могло случиться? Вы не приняли обряд крещения? Но даже незаконные дети имеют право быть принятыми в лоно святой церкви.