Если бы он… если бы она… крах… полный крах…
Это слово постоянно звучало в ее ушах, когда она думала о Риче и заново переживала увиденную в спальне сцену. Мерное движение рычага водокачки, перелившаяся через край кувшина вода и, главное, ласковый голос Джека Мартина освежили эту позорную сцену в ее памяти, а вместе с воспоминанием вернулось и мучительное чувство вины.
Упрекать за это Джека Мартина она не могла. Он ничего не знал о Риче. Он не знал даже, что она замужем – то есть, была замужем. В этом времени о ее замужестве было известно лишь одной мадам Розе, и Кларисса не сомневалась в том, что хозяйка публичного дома будет держать язык за зубами. В любом случае, детали и ей были неведомы.
В этом времени. Кларисса с облегчением умылась холодной водой, а затем посмотрела на себя в зеркало, висевшее на стене. В этом времени ее семейные проблемы просто не существовали. И разве была она замужем? Как можно считать себя женой человека, который родится лишь сто тридцать четыре года спустя?
– Всего этого нет, – произнесла она, улыбнувшись своему отражению. – Все это исчезло, ушло. Испарилось, как дым. Пока я живу в этом времени, мне нет нужды терзать себя и обвинять.
Не желая вслушиваться во внутренний голос, тихо предупреждавший ее, что сердечные раны никогда не затягиваются так быстро и легко, она вытерлась холщовым полотенцем, поправила волосы и вышла из спальни, предвкушая ужин в обществе Джека Мартина.
Сара оказалась красивой негритянкой в темно-синем ситцевом платье и белоснежном переднике. Голова у нее была повязана оранжево-желтым тюрбаном, полностью скрывавшим волосы. Она вплыла в столовую через минуту после появления Клариссы.
– Боже мой, – воскликнула Кларисса, уставившись на подносы в руках Сары и стройного подростка, настолько похожего на негритянку, что в нем нельзя было не узнать ее сына. – Господи, неужели это все предстоит съесть нам двоим?
– Как только вы попробуете стряпню нашей Сары, вам захочется добавки, – сказал Джек Мартин. – Мне повезло, что я встретил такое сокровище.
Ответив на комплимент воркующим смешком, Сара поставила поднос на полированный буфет красного дерева, очень напоминающего по оттенку цвет волос Джека Мартина.
– Некоторые мужчины думают только о своем желудке, – промолвила кухарка добродушно.
– Чревоугодие – главный мой грех, а ты, Сара, моя постоянная искусительница, – сказал Джек Мартин, с наслаждением понюхав жареного цыпленка и присвистнув в знак одобрения.
– Стыдитесь, мистер Джек. С грехом шутить нельзя! – ответила заметно польщенная Сара.