С трудом оторвав взгляд от лица Эдвины, Прескотт пожал плечами:
– Из этого рассказа можно сделать вывод, что хорошая выпивка победила страх быть сожженным в аду.
– Да. – Фанни указала на бокал в своей руке. – И говорят, таким образом скверное кислое вино родилось заново и превратилось в благородный коньяк.
Эдвина улыбнулась:
– Разумеется, эта история вымышленная. Как и большинство легенд.
– Такая же фальшивая, как родословная леди Хортон, – объявила Фанни, имея в виду бывшую оперную певицу, которая заполучила мужа-аристократа, а вместе с ним и титул.
– А как все было на самом деле? – Эдвина подняла голову, и в ее темных, как оникс, глазах промелькнул неподдельный интерес.
– Вино сожгли, чтобы стало больше места для других грузов при перевозке, – фыркнула Фанни. – И какому-то чудаку пришло в голову, что чем старше вино, тем оно лучше на вкус.
Приблизив бокал к пламени свечи, которая стояла на столе, Эдвина смотрела, как янтарная жидкость играла на свету.
– А сколько лет этому коньяку?
– Двадцать пять.
Прескотт восхищенно присвистнул.
– Это и вправду превосходный напиток.
– Да, – проворковала Фанни. – Помолвку такой замечательной пары, как ваша, следует отмечать только самым лучшим, что есть на свете.
Прескотт встретился взглядом с Эдвиной и увидел, как озорно заблестели ее глаза. Она подняла свой бокал и торжественно проговорила:
– За моего суженого Прескотта Дивейна. Пусть он произведет на свет множество сыновей.
Прескотт с трудом удержался от улыбки. Эдвина произнесла старинный тост. Такой тост наверняка должен был раздражать президента Общества образования и развития женщин.
Прескотт тоже поднял свой бокал.
– Я горю нетерпением произвести на свет множество сыновей, моя дорогая. Могу я уточнить, сколько же именно сыновей вы желаете родить – девять или десять?
Эдвина чуть не поперхнулась коньяком. Ее лицо мгновенно вспыхнуло, а глаза округлились от ужаса.
– Что?.. Десять?
– Ах, мне кажется, я ошибся. Вы обещали мне всего семерых мальчиков. И, учитывая, что вам уже не семнадцать лет, думаю, лучше всего начать прямо сейчас, не откладывая дело в долгий ящик.
Подойдя к Прескотту, Эдвина натянуто улыбнулась:
– Мы, кажется, договорились начать заниматься этим вопросом только после свадьбы, дорогой.
– Ах, как же нелегко быть женихом дамы с передовыми взглядами! – посетовал Прескотт, и его лицо расплылось в довольной улыбке. – Я вынужден прямо сейчас испросить на это ваше особое разрешение.
– Вы бессовестный! Вам известно об этом?
Прескотт приложил руку к сердцу:
– Ах, ну что вы, миледи! Вы мне льстите!