Алана стояла с безразличным видом, как будто ее все это не касалось, и холодно смотрела на отца, который то и дело бросал на нее испытующие взгляды. Пелена забвения внезапно спала, и Алана увидела перед собой человека, которого когда-то любила, может быть, больше всех на свете. Для нее явилось неожиданностью, что годы почти не изменили его внешность. Только волосы на висках поседели, да у глаз и губ залегли тонкие морщинки. А в остальном отец остался прежним…
Вновь Алана услышала низкий, бархатистый голос Энсона, и в ее памяти мгновенно всплыли картины детства… В то время отец был для нее целым миром…
– Лилия, я не могу найти слов, чтобы выразить вам с Николасом признательность за заботу о моей дочери. Хотя мне, право, непонятно, почему она предпочла остановиться у вас, а не у меня.
– Я думаю, Алана сама вам все расскажет, – заверила его Лилия.
Алана медленно перевела взгляд на Элизу. Та, как и в прошлый раз, смотрела на сестру с холодной неприязнью. Ясно было, что любви от нее не дождешься.
Стараясь не встречаться глазами с отцом, Алана принялась разглядывать Дональда. Почему-то ее воображение всегда рисовало его похожим на отца. Так и есть! Она не ошиблась! Это копия молодого Энсона.
Лилия тактично оставила Кэлдвеллов наедине друг с другом.
Когда дверь за ней затворялась, Алана чуть было не вскрикнула: «Куда же вы? Вернитесь! Не бросайте меня на произвол судьбы!»
Синие глаза Энсона смотрели на Алану ласково, с затаенной мольбой.
– Неужели эта ослепительная светская красавица и есть моя милая малютка? – с улыбкой проговорил он, медленно подходя к Алане.
Она глядела на него молча, не находя слов. Столько лет Алана ждала этой минуты, а теперь вдруг оказалось, что ей нечего сказать отцу. Нечего и незачем…
Энсон напряженно вглядывался в бесстрастное лицо дочери, ища хоть малейший признак того, что она рада их встрече. В последний раз, когда он видел Алану, она висела у него на шее и, рыдая, умоляла не покидать ее. У Энсона перехватило дыхание. Алана унаследовала от него лишь синие глаза и молочно-белую кожу, а в остальном это была вылитая мать.
– Поздоровайся же с отцом, дорогая Алана! – воскликнул Энсон, простирая к ней руки.
Девушка слегка попятилась.
Он сделал вид, будто не заметил этого, и продолжал нарочито бодро:
– Как ты выросла! Я оставил тебя совсем крошкой, а теперь передо мной взрослая девушка.
Алана по-прежнему ничего не отвечала, и тогда отец, беспомощно оглянувшись на Дональда и Элизу, растерянно проговорил:
– Вот… познакомься, пожалуйста, со своим братом Дональдом и с сестрой Элизой. Им тоже очень хотелось тебя увидеть.