— Не смеюсь я, Мишаня, не смеюсь, просто подумала: был бы у меня, в свое время, такой защитник, как ты у Людмилы, может и обернулось бы все иначе. Не смеюсь я — завидую. А объяснить не трудно. Почему близким родственникам жениться нельзя — знаешь?
— Уроды рождаться будут.
— Да не дуйся ты, не смеюсь я над тобой! Ишь какой, слова ему поперек не скажи. А еще про Людмилу говоришь — злая, на родного деда-то кто с ножом кидался? Два сапога — пара.
— Я и не дуюсь. Родственникам и правда жениться нельзя из-за детей.
— А кто следит за этим?
— В церкви записи есть!
— А раньше, когда церквей не было?
— Да не тяни, баба Нинея, я уже забыл, с чего мы начали.
— Вот, вот, так и родство забывают, за много лет.
— Ну, и кто же помнит?
— Женщины, Мишаня, женщины, каждая — свой круг родства, а все вместе — все обо всех.
— И причем же здесь Юлька?
— А притом! Нет никаких злодеев, которых найти и убить можно, лекарки сами счет родства ведут, сами связи выбирают. Каждая сама знает кого от кого родила, а все вместе — все про всех. Настена знает, какая пара Людмиле нужна, чтобы ее способности еще усилить, спросит у знакомых лекарок, где такой мужчина есть. Если они не знают, то спросят у других. Рано или поздно найдут. Ну что, пойдешь воевать против всех лекарок сразу?
— Что ж делать-то?
— С Настеной — ничего, только убить. Но и это не поможет, потому, что Людмила сама хочет, чтобы в ее потомстве лекарские способности усилились. Сам же говоришь, что ее ничего кроме дела не радует.
— Они что, не понимают, чем это все кончиться может? Они же лекарки!
— Понимают. Но они — лекарки. Надеются справиться. Это же их дело — лечить.
— И никакого средства нет?
— Есть, только рано еще им пользоваться, подождать надо, хотя бы годика два или три.
— Баба Нинея!
— И не проси, не скажу. Но когда пора будет, все узнаешь. Обещаю. Не проси, мое слово твердое! Или сомневаешься?
— Нет, не сомневаюсь.
— Вот и ладно. Про деда ты узнал, про Настену тоже, про кого еще хотел?
— Про отца Михаила.
— Ну, с попом твоим ничего сложного нет. Он тебя просто любит.
— И все?
— Думаешь — мало? Он вообще детей любит, а своих нет, нельзя монаху. Ты же ему особенно по душе пришелся. Вот и все. И ничего он от тебя не хочет, просто повезло тебе: хороший человек на жизненном пути встретился.
— Хороший человек? Ты же его чуть не убила! И вообще христиан… как бы это сказать?..
— Никак не говори. Хорошие люди тоже зло творят, если считают, что поступают правильно.