* * *
– Вполне, вполне упитанный бутуз у вас, голубушка, получается, – профессор Галле осторожно ощупывал округлившийся живот Натальи Иволгиной, в девичестве – Забуга.
– Доктор… – молодая женщина смущалась своего положения.
– Профессор, если позволите.
– Профессор, а он, – она показала глазами на свой шарообразный живот, – не слишком большой?
Акушер рассмеялся:
– Большими, душа моя, бывают арбузы на базаре. А у вас, простите за старорежимное выражение, – профессор подошел к умывальнику, но лицо его оставалось обращенным к пациентке, – богоданное дитя, и будет оно таким, каким ему положено быть согласно непостижимым для человеческого ума предначертаниям. – Он выключил кран и задумался, тщательно вытирая руки. – Да… Каким бы ученым этот ум ни был…
Выйдя на улицу, Наташа обмерла. Опершись на капот серой «Волги», прямо на нее, в упор, кривовато улыбаясь, смотрел Курбатов.
Она было решила: «Не замечу!» и уже сделала несколько шагов вниз по ступенькам, но передумала и подошла к нему.
– Привет-привет, прекрасное созданье. – Курбатов мягко дотронулся губами до ее щеки. – Давай, подвезу, – он широким жестом указал на свою новую машину.
– С обновкой тебя, – подражая деревенским кумушкам, сказала Наталья.
Курбатов подыграл:
– Ой-ой-ой, да и вас, – и бесцеремонно развернул Натальину руку так, что бриллианты кольца вспыхнули на солнце. – Как мы поглядим, с прибавленьицем поздравить можно?
Наташе стало неприятно, она с силой вырвала руку и грубо спросила:
– Чего надо?
– Ладно, не кипятись! Садись в машину, по дороге поговорим.
В машине она спросила:
– Ты что, следишь за мной?
– Не слежу, а интересуюсь, – спортивный босс аккуратно выруливал в Биржевой проезд. – Не пугайся. Так, к слову пришлось. Просто заметил тебя у входа в клинику, решил подождать. Как семейная жизнь?
– Нормально…
– Если судить по колечку, то даже слишком!
– Слушай, что ты привязался к кольцу? Завидно?
– Если мне и бывает завидно, то по другой причине.
– Это по какой же?
«Волга» остановилась под светофором у Дворцового моста. Курбатов легко снял руку с руля и плавным движением коснулся Натальиной груди.
– Вот по этой. Скучаю, аж до тоски зеленой, – он был серьезен и правдив. Наташа хорошо знала Курбатова.
– Больше этого не будет! – категорично отрезала она.
– Никогда-никогда? – Эта его вечная манера подстраиваться под ее интонации! А ведь когда-то это нравилось, даже веселило!
– Никогда!
– Есть такое взрослое правило, дорогуша, – машина легко вошла в жерло Невского проспекта, – прежде чем что-нибудь сказать, хорошенько
подумай. Вот и ты, – голос его внезапно стал жестким, – сейчас заберешь свое «никогда» обратно и, пока едем, подумаешь, от кого в первую очередь зависит твое возвращение в большой спорт.