Я нацепил кобуру и уже застегивал куртку, когда зазвонил телефон. Сняв трубку, я тотчас понял, что это, должно быть, та разъяренная особа, о которой рассказывала Мельба. Видимо, эта упорная женщина сумела не растранжирить с тех пор запасы злобности.
В трубке раздался рык:
– Хаскелл, это Белинда Ренфроу!
Бог мой, эта женщина неистовствовала, даже называя свое имя.
Как я уже упоминал, супруги Ренфроу – мои ближайшие соседи. Те самые, что живут в бревенчатой хижине. По моим догадкам, Ренфроу в шестидесятые годы изображали хиппи, сохранив эту утомительную привычку и поныне. Сводилось это к тому, что они питались собственноручно выращенной репой, которую запекали в золе, и поминутно упоминали черта. Грядки с репой Ренфроу удобряли из огромной компостной кучи, к которой питал слабость мой Рип. Я надеялся, что не это последнее обстоятельство довело Белинду до белого каления. Неужели у них какой-нибудь особый, антикварный компост, собиравшийся по крупице два десятка лет?
– Да, Белинда, что могу для вас сделать? Я старался говорить бодрым тоном, словно не замечая, что Белинда вот-вот расплавится от ярости. Прекрасный прием, который я отточил, живя с Клодзиллой.
Белинда сразу взяла быка за рога:
– Почему, черт возьми, вы мне не перезвонили?!
Чтобы это объяснить, пришлось бы пересказывать все с самого начала.
– Честно говоря, я и не знал, что вы ждете звонка.
– Как это не знали?! – рявкнула Белинда. – Я же сказала вашей чертовой секретарше!
Вот это да. Надо бы бросить Мельбу под автобус.
– Моя секретарша мне ничего не передавала.
– Ну да, конечно! – ядовито отозвалась Белинда.
Похоже, уровень достоверности в моем голосе равнялся нулю.
– Так вот. – Белинда выдержала паузу, которой позавидовал бы сам Станиславский. – Я звоню по поводу вашего чертова пса! Вчера он заявился сюда и задушил двух моих уток. Двух!!!
От изумления у меня на пару минут отнялся язык. Я судорожно сглотнул, потом еще разок и наконец просипел:
– Белинда, это не мог быть Рип. Вы же знаете, что он никогда не спускается с веранды.
Ренфроу, как и все соседи, были наслышаны о лестницефобии моего пса. Точнее, сами о Рипе и сплетничали по всей округе и, насколько я знал, при этом имели привычку заливаться хохотом.
– Значит, ваша чертова псина все-таки спустилась с вашей чертовой веранды! – прокричала Белинда. – Я его видела! Он перепрыгнул через мою чертову ограду и придушил двух моих чертовых уток. Я хочу, чтобы мне, черт побери, их заменили, всех до единой! – Белинда захлебнулась. – И вот что, Хаскелл! Вы чертовски хорошо знаете, что надо делать с чертовой собакой, которая повадилась убивать. Если собака познала вкус крови, ее уже ни черта не остановит!