В это время мы сидели за столом и ели фондю. Сюзанну позабавило, что вслед за швейцарскими ножами, часами и шоколадом именно фондю ассоциируется в американском сознании со Швейцарией, и она настояла на том, чтобы приготовить его специально для меня.
— По старому семейному рецепту, bien sыr, — подмигнула она. Приглашено было еще несколько человек: Ян, разумеется, а также немецко-швейцарская супружеская пара, соседи Якоба из дома с голубыми ставнями, и Люсьен. Он сидел рядом со мной, и я время от времен ловила на себе его взгляд. Руки, впрочем, у меня были прикрыты, так что пятен он увидеть не мог.
Раньше я пробовала фондю лишь однажды, в молодости. Тогда его приготовила бабушка. Честно говоря, вкус мне не запомнился. У Сюзанны же блюдо получилось превосходным и на редкость пьянящим — в буквальном смысле. Мы постоянно запивали мясо вином, и разговор становился все громче и бессвязнее. Когда я попыталась насадить на хлеб кусок сыра — вилка оказалась пустой. Все расхохотались и захлопали в ладоши.
— Чего это вы? — И я тут же вспомнила, что рассказывала бабушка об одной примете: та, кто первой уронит хлеб в миску с фондю, никогда не выйдет замуж.
— Ну вот, теперь я навсегда останусь одинокой. — Я присоединилась к общему веселью. — Но минуточку, минуточку, ведь я уже замужем.
Это только подлило масла в огонь.
— Да нет же, Элла, — давясь от смеха, выговорила Сюзанна, — как раз наоборот: та, кто уронит хлеб первой, выйдет замуж, и очень скоро!
— А у нас в семье считалось, что не выйдет.
— В какой семье? — вмешался Якоб, — Все мы — твоя семья, и по нашим приметам ты выйдешь замуж.
— Значит, где-то произошло недоразумение. Я точно помню, как бабушка говорила…
— Вот-вот, недоразумение, — подхватил Якоб, — точно так же, как недоразумение то, что вы сделали с самой нашей фамилией Турр-нурр, — страдальчески произнес он, подчеркивая каждый звук. — Где тут гласные, которые можно было бы поднять, чтобы имя звучало так красиво: Туууурнье? Но не важно, девочка, теперь ты знаешь, как тебя зовут по-настоящему. А известно ли вам, — Якоб повернулся к соседям, — что моя племянница — акушерка?
— Прекрасная профессия, — автоматически откликнулся муж.
Я почувствовала на себе взгляд Сюзанны и посмотрела на нее; но она тут же отвела глаза. К вину она почти не притронулась, да и ела мало.
Тут-то как раз и зазвонил телефон. Трубку поднял Ян и, обежав глазами стол, остановился на мне.
— Это вас, Элла.
— Меня? Но… — Странно, я ведь никому не давала этого номера. Чувствуя на себе взгляды всех собравшихся, я взяла трубку.