— Но почему она молится? Ведь месье Марсель говорит, что в молитве нет никакого чуда.
— Это старше молитвы и старше месье Марселя с его уроками.
— Но не старше Бога. Не старше Святой Девы, — едва слышно проговорила Изабель.
На это Сюзанна не нашла что ответить.
— Если мы уйдем из дому, — заговорила она о другом, — если отправимся с герцогиней, защиты у нас не останется.
— Как же не останется? Нас защитят люди герцогини, их мечи, — возразила Изабель.
— Так ты идешь?
Изабель промолчала. Как убедить Этьена? Камердинер, когда был здесь, и в сторону его не посмотрел. Он знает, что Этьен никуда не уйдет.
Вернулись в дом Этьен с Бертраном, Этьен сел с родителями за стол. Жан посмотрел на Изабель и Сюзанну:
— Отправляйтесь спать. За домом мы приглядим.
Но они не сводили глаз с Бертрана, переминавшегося с ноги на ногу посредине комнаты. Он, в свою очередь, посмотрел на Сюзанну, словно ожидая какого-то знака. Изабель наклонилась к ней.
— Тебя защитит Бог, — прошептала она ей прямо в ухo. — Бог и люди герцогини.
Она села на лавку, поймала взгляд Анны, смело встретила его. «Все это время, — думала она, — ты колола меня моими волосами, а оказывается, сама молишься своему чуду». Они с Анной не сводили глаз друг с друга. Анна сдалась первой.
Изабель пропустила кивок Сюзанны, но не то, что за ним последовало. Бертран решительно повернулся к Жану.
— Сюзанна, Дебора и я — все мы уходим в Але вместe с герцогиней де Эгль, — заявил он.
Жан посмотрел на Бертрана.
— Ты отдаешь себе отчет в том, что, если уйдешь, все теряешь? — спокойно осведомился он.
— Мы все потеряем, если останемся. Сюзанне скоро рожать, далеко ей не уйти. И бегать она не может. С появлением католиков у нее не останется ни единого шанса.
— Ты что же, не веришь в этот дом? В дом, где никогда не умирали дети? Где Турнье благоденствуют уже сто лет?
— Я верю в истину, — ответил Бертран. — И только в нее.
Казалось, эти слова, страсть, которой они дышали, прибавили ему и значительности, и роста. Только сейчас Изабель обнаружила, что на самом деле он выше ее свекра.
— Когда ваша дочь выходила замуж, вы не дали за ней приданого, потому что мы остались жить в вашем номе. Все, о чем я прошу, — одна лошадь. Мне хватит такого приданого.
Жан недоверчиво посмотрел на него:
— Ты хочешь, чтобы я дал тебе лошадь, а ты заберешь мою дочь и внуков?
— Я хочу спасти вашу дочь и внуков.
— Разве не я глава семьи?
— Я признаю только одного главу — Бога. Я должен служить истине, а не вашим чудесам.
Изабель и не предполагала, что Бертран может быть так настойчив. После того как Жан и Анна выбрали его в мужья Сюзанне, он только и знал, что работать не покладая рук. И никогда не перечил Жану. С его появлением в доме стало покойнее, он затевал шуточные схватки с Этьеном, учил маленького Жана обстругивать веточки, смешил детей, рассказывая им по вечерам у огня байки про волка и лисицу. К Сюзанне он относился с такой нежностью, что Изабель становилось завидно. Раз или два она видела, как он подавляет гнев; казалось, он скапливался у него, где-то в животе, ожидая такого момента, как нынче, чтобы излиться наружу.