Джек удивленно гавкнул: что же такое делается с его хозяйкой?
Тоня поставила на землю ведро и стала снимать с себя мокрую одежду. Кто-то близкий мог бы сказать ей: не глупи, простудишься, — но она продолжала раздеваться. Сбросила все. Насчет белья: его снимать не пришлось, оно так и осталось в кармане куртки.
— Завтра уберу, — сказала она самой себе и, как была голая, прошествовала в дом. Только сполоснула в тазике ноги перед сном.
Джек почувствовал, что с хозяйкой не все ладно, еще раз вопросительно взглянул на дверь — не выйдет ли она с поводком, но понял, что на сегодня гулянье отменяется, и умчался в сад по каким-то своим собачьим делам.
Если бы утро не было воскресным, Тоня проспала бы на работу. Обычно она вставала в половине восьмого, чтобы успеть в совхоз. Это была установка директора: утром к девяти часам должны собираться все.
— Я хочу видеть весь коллектив, — настаивал он. — Потом каждый разъедется по своим делам, но утром — это свято!
В это утро — в девять часов! — ее разбудила Надя. Своим звонком у калитки.
Тоня набросила халат на голое тело, не сразу сообразив, почему вообще она спит голышом. Обычно на ней была ночная рубашка.
— Иду! — крикнула она, еще не зная, что это Надя, и, проходя по дорожке мимо вороха одежды, ловко отфутболила мокрый узел прямо в кусты смородины.
«Потом подберу!»
Надя обняла ее, едва открылась калитка.
— Слава Богу, у тебя все в порядке! — жизнерадостно воскликнула она. — А то мне все утро не давало поваляться чувство вины — почему я не отвезла тебя домой? Но если этого достаточно для оправдания, ночью я была не одна.
— С Костей? — догадалась Тоня.
— Да. Так получилось. Он сказал: «Я уйду вместе с остальными, а через полчаса вернусь. Ты же постарайся всех выпроводить. Зачем нам свидетели?»
Вот как все просто объяснилось, а Тоня уже приготовилась нагромоздить в своих объяснениях черт-те что.
— Людки боится, — понимающе кивнула она и тут же была готова откусить себе язык. Лицо Нади исказилось, и она беспомощно посмотрела на Тоню.
«Какая все-таки змеюка!» — подумала о себе Тоня. Но и в самом деле Костя вел себя как гулящий муж. Он же человек свободный, зачем тогда раздавать авансы? Если он что-то обещал Людмиле, почему морочит голову Наде?
— Слушай, неужели ему все равно? — проговорила та жалобно.
Но добивать подругу Тоне вовсе не хотелось.
— С чего ты взяла? Это я так, сдуру ляпнула. Я же не знала…
И подумала: «То, что случилось со мной ночью, закономерно. Мозги набекрень, никакой чуткости, вот и происходит со мной всякая гадость».
Но отчего-то рассказать Наде о ночном инциденте не повернулся язык.