Молчал и ты, роясь в обрывках воспоминаний, словно ограбленный скряга.
Кажется, Сатьявати предлагала тебе жениться на ней, а ты отказался, отказался ради отца… потом… потом…
Потом был провал. Мысли прибоем бились в несокрушимую дамбу и, обиженно ворча, откатывались обратно.
Только в глубине, на самом дне, глубже испуганного зверя, зрело какое-то решение — окончательное и бесповоротное.
Ты очень хотел узнать — какое.
Впереди из тумана проступили влажные доски пристани.
5
Гроза надвигалась с востока.
Тучи обкладывали небо умело и плотно, будто войска четырех родов брали в осаду процветающий город: первыми неслись орды легких всадников, следом наползали армады колесниц и боевых слонов, а из-за горизонта уже доносилось громыхание многомиллионной поступи.
Шла пехота, грозя с минуты на минуту обрушиться ливнем дротиков и пращных ядер.
Рыбаки, толпясь на площади селения, испуганно переглядывались и с нескрываемым восторгом косились на своего старосту. Дескать, нам-то хорошо, мы друг к дружке жмемся, нам теплее и храбрее, а ему, Юпакше-бедолаге, впереди стоять, перед этим… ну, этим, который… который страшный…
Дружинникам было не легче. Разве что воины открыто смотрели на своего царевича и смутно догадывались: прикажи он сейчас, и любой из дружины с радостью бросится на собственный меч. Или сам-друг на армию.
Сбоку, присев на чурбачок рядом с рыбацкими стариками, молчал брахман-советник. Жевал запавшими губами, прислушивался к дальнему грому, вертел в прозрачных ручках веточку акации. Пожалуй, лишь он, дитя своей варны, множества поколений жрецов, отчетливо понимал: из Хастинапура уехал один наследник, а вернется уже совсем другой. Хорошо это или плохо — неведомо до поры, а только семя должно умереть в земле, чтобы росток пробился к небу.
И ныли на грозу дряхлые кости.
— Ты требовал, чтобы твоя дочь стала законной супругой раджи Шантану? — тихо сказал Гангея, вместо Юпакши обводя взглядом всех присутствующих. — Да будет так! Я, сын Миротворца, беру Сатьявати в жены моему отцу и клянусь в том, что раджа сочетается с ней браком по обычаю кшатриев!
Смуглая кожа молодой женщины побледнела второй раз за всю ее жизнь.
Казалось: еще секунда, и случится небывалое.
Но голос Гангеи был по-прежнему тверд и спокоен.
— Ты требовал, чтобы дети твоей дочери от моего отца унаследовали престол Лунной династии, взойдя на священный трон из дерева удумбара? Да будет так! Единственное препятствие в этом — я. Так знай же: я освобождаю дорогу!
Брахман-советник приподнялся, словно желая вмешаться, но опоздал.