Здесь, на пыльных дорогах Великой Бхараты, все было проще, проще и обыденнее.
Своего первого Карна задушил — точнее, сломал шею, поскольку не успевал додушить как следует, до конца.
И вогнал в живот второму отобранный у первого дротик — отвратительно сбалансированное древко с ржавым наконечником.
Разбойник умирал долго. Суматошно прятал требуху в распоротое чрево. Плакал. Молился. Пить просил. Ушастику еще пришлось бегать для него за водой. Два раза. Перед смертью чело разбойника стало ясным, он уставился в небо, будто что-то увидев там, и Карна изумился, обнаружив, что умирающий в упор смотрит на заходящее солнце.
До сих пор парень не замечал таких способностей ни у кого, кроме себя.
Разбойник держал руку Карны костенеющими пальцами и смотрел на солнце.
Так и умер, улыбаясь.
Карна пожал плечами, прихватил дротик и пошел дальше.
В чащах Ориссы его спасло чудо. Когда Карна проламывался сквозь местные буреломы, проклиная все на свете, на него из засады напала ракшица с детьми. Дротик сломался, застряв в боку маленького людоеда, кривые когти сняли кожу с предплечья парня, как снимают кожуру с дикого яблочка, и нож птицей упорхнул в кусты. Карна закричал, хрипло и страшно, после чего реальность удрала от него во тьму. Он лишь чувствовал, как отчаянно, неистово пульсируют серьги в ушах, как кровь бьется в набухающей татуировке, словно змея в хватке орла… а потом ему показалось, что он — черепаха.
Черепаха в костяном панцире.
Удары доносились до него глухо, на пределе восприятия, что-то скребло его тело, срываясь и бессильно визжа, он и сам двигался, двигался странно, сперва слишком быстро, потом — слишком медленно, потом вообще никак.
Придя в себя над трупами семейства людоедов.
Изуродованные, растерзанные, в крови и нечистотах, ракшица с детьми валялись среди измятого кустарника, создавалось впечатление, что здесь погуляла чета тигров.
Карна заставил себя отыскать нож и покинул место бойни, так и не решившись забрать наконечник дротика.
Он шел дальше.
Он шел.
В предгорьях Махендры его кормила праща. Лента мягкой кожи — он сам сделал ее из шкуры убитого олененка. Карна стал великим знатоком птиц: у джи— вандживаки, мелкой куропатки, мясо нежно и слегка отдает молоком, фазанов надо запекать в глине, если не лень возиться с дощечками для добывания огня, сорокопуты — те на один зубок, овчинка не стоит выделки, а от черного робина с белыми пятнышками на крыльях пучит живот.
Проще же всего есть птиц сырыми, наспех ощипав, и не шибко привередничать.
Зато ягодами увлекаться опасно: вкусно, сладко, но потом берегись поноса! Присаживаешься под каждым деревом, а всякая поганая макака норовит кинуть в тебя обкусанным бананом…