Тюрьма была одной из трёх возможностей. Но я бы оказался там навсегда. Аусфаллер за этим проследит.
Или я мог бежать вместе с «Небесным ныряльщиком». Но меня не принял бы ни один мир в пределах досягаемости. Если бы я только мог найти какую-нибудь похожую на Землю планету меньше чем в неделе пути от Сделано Нами…
Нет, об этом не стоило и думать. Я предпочитал BVS-1.
* * *
Мне показалось, что загорающиеся кружочки света постепенно увеличиваются в размерах. Но они вспыхивали настолько редко, что я не мог сказать об этом с уверенностью. BVS-1 была невидима даже в телескоп. Я бросил напрасные попытки её разглядеть и решил просто ждать.
Пока я ждал, я вспомнил лето, которое провёл на Джинксе много-много лет назад. Там случались дни, когда нельзя выйти на улицу из-за низкой облачности. В такие дни всю землю покрывает ослепительно-белый солнечный свет. Только и развлечений было, что наполнять воздушные шарики водой из-под крана и бросать их на тротуар с третьего этажа. Шарики лопались и давали красивые узоры, которые слишком быстро высыхали. Но можно было добавить чуть-чуть чернил в каждый шарик, прежде чем наполнить его водой. После этого узоры оставались.
Соня Ласкина находилась в кресле, когда те сломались. Анализ крови показал, что именно Петер ударился о них сзади, наподобие шарика с водой, когда его бросают с большой высоты.
Что могло проникнуть сквозь корпус «Дженерал Продактс»?
Оставалось падать ещё десять часов.
Я отстегнул сетку безопасности и отправился на осмотр корабля. Труба доступа была в три фута толщиной, как раз достаточно для того, чтобы пролететь сквозь неё в свободном падении. Подо мной находилась труба термоядерного реактора. Слева — лазерная пушка, справа — ряд согнутых боковых коридоров для осмотра гироскопов, батарей и генератора, системы подачи воздуха и системы гиперпространственных двигателей. Всё было в порядке — кроме меня. Я был неуклюж, прыжки мои всё время были или слишком коротки, или слишком длинны. Для разворота около опор не было места, и мне пришлось пятиться до бокового туннеля около пятидесяти футов.
Ещё шесть часов падения, а я всё ещё не мог увидеть нейтронную звезду. Вероятно, я увижу её лишь на мгновение, пролетая мимо на скорости большей, чем половина световой. Чёрт, моя скорость уже должна быть огромна.
Когда звёзды начнуть синеть?
Осталось два часа — и я был уверен, что они уже синеют. Моя скорость настолько велика? Если да, то звёзды сзади должны краснеть. Инфраструктура загораживала обзор сзади, поэтому я использовал гироскопы. Корабль развернулся, медленно и величественно. И позади звёзды тоже были синими, а не красными. Со всех сторон меня окружали синевато-белые звёзды.