«Пора подводить итоги, – сказал он. – Не могу же я запереть лавочку, не закрыв счета. Надеюсь, ликвидационный баланс не будет отрицательным!» – сказал он, и окурок шевельнулся в углу рта.
«А какая у меня дебиторская задолженность?» – размышлял он.
«Никакой», – сказал он после напряженного размышления.
Это было хорошо. Очень нерадостно требовать чего-то от людей, которые и без того обделены.
– Кому должен я? – спросил он вслух.
Рот, глотка и гортань вспыхнули болью, когда он попытался говорить вслух. Тогда лучше не надо, подумал он, можно и так разговаривать. Главное, я себя слышу, а тот, кого это касается, понимает меня. Значит, еще раз: кому я что должен? Что ж, я так и думал. Этот список длинный. Придут много людей и захотят что-то получить. Ну, прекрасно, можно им дать это. Но вот другие, которые не придут и не захотят получить и которым я все равно что-то должен, вот они гораздо неприятнее. И, к сожалению, их очень много.
«Очень много, – сказал он. – И немного обременительно для совести».
И я должен им, разумеется, как раз то, чего у меня нет, продолжал он. Деньгами тут не поможешь. А чем иначе он мог или должен был заплатить? Это он знал точно. Не напрасно мерзли с тех пор его руки.
«Какие пассивы у нас еще остаются?» – спросил он и снова открыл глаза. Он вгляделся в раскаленный шар полуденного солнца.
«Никаких», – сказало Солнце.
Он почти ослеп от света и от ответа.
«Какие активы у тебя еще есть?» – спросило Солнце.
«Никаких», – сказал Другой и снова закрыл глаза. В голове у него все плясало и снова начинало путаться.
«Но ведь существует субстанция!» – сказала Мария.
«Но автомобиля нет», – сказала Бетси.
«Главное, что есть обе руки!» – сказал Однорукий.
«Пожалуйста, продолжайте беседовать! – сказал Другой. – Я вам буду подсказывать, пока вы играете в свой интеллигентский скат».
«Нужно просто любить людей. Тогда все сносно», – сказала Бетси, волосы у нее поседели, и ей было сто лет.
«Пусть лучше люди меня любят», – сказала Ла-Грасьёз, и лицо у нее было осунувшееся.
«Я умер, – сказал Однорукий. – Вот и весь итог, любишь или не любишь. Взгляните-ка на меня! Ну?»
«Вы только не ссорьтесь», – сказал Другой, и ему хотелось засмеяться.
Мария небрежно махнула рукой. «Дайте ему спокойно умереть», – сказала она.
«Мужчина не имеет права умереть, не побывав у нас», – важно произнесла Бетси и стала еще старее.
«От меня все они всегда быстро уходят!» – воскликнула Ла-Грасьёз и не могла этого понять.
«Взгляни-ка на этих женщин!» – Однорукий подмигнул Другому.
Другой наконец сумел рассмеяться. И смех резанул ему по груди, он застонал, но рядом, конечно, никого не оказалось.