Безграничная любовь вырвалась из железных оков, сковывавших его чувства. Такую возвышенную любовь он испытал только однажды – в сияющем тоннеле божественного света.
Чувство восторга с пугающей силой овладевало Гришемом. Он соскочил с кровати и прижал Кэтрин к себе, словно губка впитывая ее теплоту. Она радостно прильнула к нему, ее шелковистые волосы ласкали его щеку, а груди были такими мягкими. Бурный поток возбуждения прокатился по телу Берка. Конечно, это была жажда физического обладания. Он бы ужаснулся, если бы это было совеем другим чувством. Как нежна и безыскусна она была, как он снова хотел владеть ею, сделать осязаемыми свои чувства, осуществить естественную связь мужчины и женщины.
Все еще во власти воспоминаний, Берк прошептал:
– Как странно все повернулось. Он хотел, чтобы я узнал преданность хорошей женщины. Нашел… любовь.
Кэтрин слегка отстранилась и свела брови.
– Это сказал твой отец?
– Нет, не он. Альфред.
Кэтрин замерла.
– Ты вспомнил что-то еще, – прошептала она. – Так вот почему у тебя был такой взгляд. Когда же его воспоминания перестанут преследовать тебя?
– Вероятно, когда их заменят мои собственные.
Кэтрин опустила глаза, и он снова увидел ее бледность.
Затем она снова с тревогой взглянула на Берка огромными глазами, окаймленными густыми темными ресницами.
– Что же ты вспомнил?
Он поцеловал кончик ее носа.
– Не смотри так испуганно. На этот раз воспоминания почти не связаны с тобой.
– Все равно я хочу знать.
– Узнаешь. Но сначала ложись в постель.
– Тебе неприлично находиться в моей спальне.
– Если тебя беспокоит Лорена, то я ей все объясню. Едва ли она подумает, что я воспользовался твоим состоянием.
Но этого он и хотел. Расстегивая платье Кэтрин, Берк невольно восхитился ее лебединой шеей.
Укладывая ее на подушки, Берк заметил, что ее совершенно не смущают облегающая сорочка, кружевные панталоны и шелковые чулки. Его реакция была мгновенной и бурной. И напрасной, ибо он видел повязку на ее боку.
– Ну, – сказала она, положив руки на колени, – а теперь рассказывай.
Беспокойно расхаживая по маленькой спальне, Берк боролся с искушением.
– Это были воспоминания о Ватерлоо. Я старался убедить Альфреда уйти с поля боя. Но он настаивал, что надо помочь раненым солдатам, и я не смог остановить его. Вот и все.
– Этого не может быть. У тебя был такой… напряженней вид. Что именно он сказал? О чем он думал? Что чувствовал?
Берк заколебался, не желая предавать друга, говорить о его тайных муках. Лучше, если Альфред останется героем в глазах его вдовы.
– Если я и казался глубоко захваченным воспоминаниями, то только потому, что был изумлен, увидев себя глазами другого человека.