– Не утруждайте себя. Я пойду с вами.
Он забрал сюртук у горничной и зашагал вслед за Кэтрин, уже исчезнувшей за дверью черного хода. Он оказался в огромной кухне, где по стенам висели ряды медных горшков, а во всю ее длину стоял длинный-предлинный стол.
Каблучки Кэтрин деловито стучали по выложенному плитами полу. Берк прошел за нею через судомойню и наклонил голову перед входом в кладовую, небольшую комнатку с каменными стенами и единственным окном. Теплый воздух был пропитан ароматами цветов.
– Моя розовая вода! – испуганно воскликнула Кэтрин.
Она бросилась к маленькому очагу, где на шипящем огоньке был установлен круглый сосуд, из горла которого спиралью, выходила трубка. Наклонившаяся над горшком, чтобы что-то помешать, Кэтрин походила на прекрасную колдунью, готовящую любовное зелье.
Она зачерпнула из глиняного кувшина замоченные лепестки роз и положила их в сосуд. Пар, поднимавшийся из него, росой оседал на ее щеках и заставлял виться пряди волос на висках. Огонь золотил ее очаровательный профиль – длинные ресницы, чуть вздернутый нос и светящуюся кожу.
– Ну вот, – сказала она, опуская ложку. – Я так старалась спасти Тигрицу, что чуть не испортила свою дистилляцию.
– Котенка зовут Тигрица?
Легкая улыбка пробежала по губам Кэтрин.
– Теперь ее зовут так. Вы назвали ее.
Она слышала, как он льстиво уговаривал кошку. Берк почувствовал себя выставленным напоказ, ибо Кэтрин стала свидетельницей его романтического монолога и нашла это забавным.
Забавным.
Потянувшись за коричневой бутылкой, стоявшей на полке, она взглянула на Гришема через плечо.
– Мне очень жаль, что ваша рубашка порвалась. Если вы мне ее дадите, может быть, я сумею ее починить.
– Что вы, миссис Сноу, – растягивая слова, произнес Берк, решив рассердить ее. – Неужели вы предлагаете, чтобы я разделся прямо здесь? Не лучше ли нам сначала удалиться в спальню?
Румянец, заливший щеки, был ей к лицу.
– Я имела в виду, что вы пришлете мне рубашку, когда переоденетесь у себя. – Она протянула ему бутылку. – Промойте царапины водой с мылом, чтобы не загноились.
Он не взял мазь.
– Я совершенный профан в лечении ран. Почему бы вам не сделать это за меня?
Она поджала хорошенькие губы, как это делают старые девы.
– Я уверена, вы справитесь сами.
– Ах, не надо стесняться. Как будто вы никогда не видели мужскую грудь. Но если вам угодно, то я не стану снимать рубашку.
Он вытащил концы рубашки и нарочито медленно начал расстегивать пуговицы. Что-то сверкнуло в глубине ее янтарных глаз. Желание? Удивление? Отвращение? Но прежде чем Берк разобрался в этом, Кэтрин метнулась в сторону, схватила миску с водой и свернутую полоску чистой ткани.