Его стала мучить сильная жажда. Он все утро не пил воды, ибо был охвачен жаждой познаний. Теперь потрясение, бой и беготня иссушили его. С нёба у него падала густая сталактитовая слюна, а горло, казалось, наполнено пустынным галечником, выбитым копытами верблюда.
Если понадобится, он может протянуть остаток дня и ночь, но ослабеет. Следовательно, он должен добыть воду. А поскольку существовал только один способ добыть ее, именно этот способ он и выбрал.
Он прокрался обратно к шахте, по которой только что поднялся, но остановился в нескольких футах от неё и улыбнулся. Что это с ним случилось? Он испытал слишком большое потрясение, его обычная хитрость и не скованное условностями мышление оказались на время выжатыми из него. Он прошел мимо шанса на спасение.
Выбирать такой путь было безумием, но сама его ненормальность служила для него лучшей рекомендацией и фактически делала успех мало вероятным. Если только он не додумался слишком поздно!
Спуск был легким. Он бросился к куче доспехов.
Солдаты еще не приблизились к этому отверстию, они, должно быть, по-прежнему поднимались по шахтам подальше от этой.
Кикаха снял с себя тишкетмоакскую одежду и запихал её в кольчугу внизу кучи.
Он поспешно надел доспехи, хотя ему и пришлось поискать для себя достаточно большие кольчугу и шлем.
Затем он нагнулся над отверстием и окликнул солдат. Он в совершенстве умел имитировать чужую речь, и хотя прошло несколько лет с тех пор, как он слышал эгесхэймский диалект немецкого языка, он воскресил его без труда.
Расположившиеся внизу солдаты заподозрили обман. Они были, в конце концов, не так уж и тупы. Однако они и представить не могли, что случилось на самом деле. Они думали, что Кикаха, возможно, пытается заманить их в пределы досягаемости своих стрел.
— Их унтершликрум Хаинс Гимбат! — крикнул он. — Я капрал Генрих Гимбат!
Хаинс было обычным именем в Дракландии, а Гимбат — туземной фамилией, как большинство фамилий, кончающихся на «бат». Фамилия Гимбат была особенно распространена в том районе Дракландии среди низших классов, являвшихся смесью аборигенов и немцев. Среди завоевателей должно обязательно найтись несколько солдат с таким именем.
В поле зрения Кикахи вышел сержант и остановился, подняв голову и вглядываясь в ствол шахты.
— Во ист де трикменш? (Где Обманщик?)
— Хир эн ист натюрлих. Их хап друсс. (Здесь его, конечно, нет. Я изнываю от жажды.)
— Франк зур фир де васс? (Ты просишь воды? В такое время?) — взревел сержант.
Просьба была искренней, но она также была именно тем, что снимало с Кикахи подозрение. Пока сержант бушевал внизу, факелы с обоих концов туннеля объявили о подходе уже поднявшихся солдат. Кикаха покинул отверстие шахты и обратился к офицеру новоприбывших. Этот офицер в конце концов все-таки снял доспехи, очевидно, потому, что, по мнению фон Турбата, руководить охотой следовало офицеру.