– Альбер нашел тебя очень симпатичной, хотя ты в тот вечер проявила себе необычайно сдержанной.
Брижитт: Сдержанной! Слишком мягко сказано! Да она явно раздражена…
– …Он надеется, что в следующий раз мы сможем поужинать с его братом Марком, он тоже страстный любитель танго.
– Ха-ха! Сводники! Проклятая Брижитт, это проявляются твои скаутские привычки.
Брижитт: Милая Женевьева, твое одиночество делает тебя желчной. Я же прощаю тебе все. Наверное, я никогда не была с тобой более мила, чем в то время, когда вовсю старалась сохранить видимость, будто все по-прежнему.
– Женевьева, я не стремлюсь обратить тебя в свою веру, но скажи: неужели тебе не хочется тоже что-то изменить в своей жизни?
– Ну так вот, ни капельки! У меня есть мои коллеги, мои племянники и племянницы, то тут, то там два-три любовника, есть подруга и еще партнеры по танго. Все замечательно. И я в твоей помощи не нуждаюсь.
Женевьева: Она действует мне на нервы. Скоро до слез доведет. До Альбера для нее существовала только ее маленькая Нану, она с языка у нее не сходила, ей ничего не хотелось, что бы я ни предложила, кроме покупок и оперетты. Сколько мне пришлось выслушать этой музыкальной патоки, лишь бы доставить удовольствие! Она мечтала заполучить кого-нибудь пожилого. А я – вовсе нет. Вот дружок время от времени, это по мне. Но чтоб постоянно торчал рядом, вот уж нет! Правда, в последние годы дружки появляются не так уж часто…
– Ты встречаешься со своим иранцем?
– Он уехал на родину. Вернется только в конце июня. Жаль. Он настоящая находка. А у тебя с Альбером в этом все хорошо?
Женевьева: О, моя Брижитт! Покраснела, словно невинная девушка!
– Все очень хорошо, спасибо.
– Хороший любовник – это очень важно, даже в нашем возрасте.
Брижитт: Как мне выпутаться из этого?
– Разумеется, но не это главное.
Женевьева: Невероятно! Это тянется уже пять недель, а она еще не решилась! Похоже, поймала не слишком свежую рыбку! Ее можно понять.
– Не расскажешь мне?..
– Нет, не расскажу. Точно. Пожалуйста, поговорим о чем-нибудь другом! Я не могу с легкостью говорить о своей интимной жизни, как читательницы журнала «Она».
– Правда, мы никогда об этом не говорили. Брижитт, а ты вышла замуж девственницей?
– Да, почти. Пьер лишил меня девственности за несколько дней до свадьбы.
– Приятно вспомнить?
– Женевьева!
– А что такого? Да полно тебе, мы же не в девятнадцатом веке! Ты никого не знала до Пьера?
– Что ты хочешь, я по природе человек верный!
– А теперь ты боишься.
– Ужасно!
– Почему? Там не заржавело, ты же знаешь.
– Женевьева!
– И потом, некоторая невинность даже через пятьдесят лет не лишена шарма.