Брижитт: Ах, черт, целый час трудилась над макияжем, и все впустую, да и Альбер совсем выведен из себя! Хорошенькое начало вечера!
– Мы никогда не упускаем возможности поговорить откровенно.
– Откровенность не всегда уместна!
– Нет, всегда. В более или менее определенных пределах.
– Привет, Альцест![2] С твоими прекрасными теориями ни одна женщина не выдержала тебя более двух лет!
– А с твоей, дорогой Филинт,[3] ты вынужден был выносить Даниель целых двадцать лет!
– Вот так: «Позвольте вам сказать – пусть будет вам наука! – Что искренность – опаснейшая штука!»
– Браво, Брижитт!
– Мой александрийский стих немного коряв!
– Я собирался обратить на это ваше внимание…
– Я ожидала от вас этого!
Альбер: Уф, они смеются! Я думал, что это плохо кончится.
– Ишиас спас меня от трудного выбора. Я не могла поехать с ними…
– А ты подумывала об этом?
– Да, Альбер, я над этим думала.
– И ничего не сказала мне?
– Нет, не сказала тебе.
Марк: О, надеюсь, не я послужил причиной этой неприятной сцены… А она мне нравится, эта Брижитт: Правда, для меня слишком стара, но как сестра – отличная!
– Я должна была принять это решение сама, но мне никак не удавалось. С одной стороны ты, с другой – мои дочери…
– Сюжет из Корнеля!
– Точно, Марк. Сюжет из Корнеля. Но у меня нет ничего общего с героиней трагедии: мне не удавалось сделать выбор. И тогда за меня решило мое тело.
– Но почему ты окончательно не избавилась от своего ишиаса теперь, когда они улетели?
– Чтобы избежать сожалений…
– И попытки присоединиться к ним?
– Возможно.
– Э-э, Альбер, осторожней! Не смотри на нее так, словно хочешь убить, иначе она снова расплачется. Может, если я приглашу ее на танго, она немножко расслабится?
Брижитт: Господи, как тяжело! Я не хочу доставлять ему боль, но он не может не считаться с тем, что меня с дочерьми связывают очень тесные узы. И даже с Пьером. Марк прав. Мы никогда не бываем абсолютно искренними. Даже с собой.
– Вы танцуете танго?
– Обожаю.
– У меня есть подруга, она ходит на курсы танцев.
– Ты имеешь в виду Женевьеву?
– Кто такая Женевьева? Я ничего не слышал о Женевьеве! Где можно с ней познакомиться? Почему она не с нами сегодня вечером?
– Она моя подруга, мой старинный друг, тот, кто всегда рядом в трудную минуту.
– Давайте позвоним ей. Я чувствую, что не могу сегодня надеяться потанцевать с вами.
Брижитт: Позвонить Женевьеве? В девять часов, в рождественский вечер?
– У нее тоже семья, муж, дети? Говорите прямо, не скрывайте от меня ничего.
– Нет, нет! Она закоренелая холостячка!
Брижитт: Какой стыд, я даже не знаю, что Женевьева делает в Рождество! Может статься, сидит одна дома у телевизора.