– Директорский, безразмерный. С осени в шкафу висит. Володя, то есть Владимир Самуэльевич, похудел и купил себе новый, а этот на всякий случай оставил. – Зоя накинула на плечи Елены плащ. – Вот он и настал, тот «всякий бякий случай». Надевайте и едем.
– А Володя? Его предупредить надо, Лиду.
– Позже. – Зоя достала из своей сумочки зеркальце, поправила помаду. – Наврем по телефону о важных переговорах. Я еду с вами для солидности. Едем?
– Едем… – Елена надела плащ, прихватила портфель, встала. – А может, сразу в дурдом?
Веселый молодой врач ходил вокруг каталки с пузатой Еленой.
– Дурдом, честное слово. Вчера, говорите, не было?
Елена посмотрела на узоры разбитого кафеля на стенах приемного отделения. Ей надоели дурацкие вопросы и свои не менее дурацкие ответы.
Сначала их слушали невнимательно, привычно записывая результаты давления, температуры, внешнего осмотра. Но когда Елена и Зоя заявили о том, что живота вчера не было, Лену стали осматривать с особым пристрастием. Вызвали для консультации психиатра, он обещал подойти часа через два.
Елену и Зою отвели в отдельный бокс и передали карту гинекологу.
Врач выслушал Елену, не перебивая и не удивляясь. В карту он записал код диагноза «родовая горячка», поставил знак вопроса и при дальнейшем обследовании смотрел большей частью не на пациентку, а на Зою в короткой оранжевой юбке, закинувшую ногу на ногу.
Елена, привыкшая к повышенному вниманию к своей персоне, пощелкала пальцами перед глазами врача.
– Эй, доктор, я здесь, а там моя секретарша. Так что у меня?
– Ребенок, дамочка, у вас шевелится. Может, вы забыли что? Не мог же плод за два дня сформироваться! – И он опять обернулся на Зою.
Зоя развела руками, показывая искреннее недоумение, качнула ножкой.
– В пятницу и субботу живота не было, за этот факт отвечаю. В воскресенье Елену Николаевну не видела, а сегодня утром он уже немножко был. К обеду вырос больше.
– Угу, угу, – соглашался врач. – Часто болеете?
Выдохнув воздух, Елена вслух досчитала до десяти.
– Я, доктор, вообще не болею. Во всяком случае, последние лет пять или семь.
– Угу, угу, – делал понимающее лицо доктор. – А в психоневрологическом диспансере с какого года наблюдаетесь?
– Ни с какого, – начала заводиться Елена. – Я нормальная, это ситуация ненормальная.
– Но прошу заметить, – доктор откровенно залюбовался Зоей, сожалея о ее легком помешательстве. Он достал стетоскоп и, сделав особо серьезное лицо, еще раз прослушал живот. – Сердцебиение у плода ровное. Ваше, Елена Николаевна, тоже в норме.