— Катюш, я наберу ноль-три? Пусть приедут. Может быть, тебя надо везти на носилках?
— Да нет, не паникуй. Дай мне телефон, я позвоню маме.
Ольга Ивановна оказалась на дежурстве. Она мало что поняла из сбивчивых Катиных объяснений, но пообещала предупредить в гинекологии дежурного врача, что сейчас приедет ее дочь. Это Кате и было нужно.
* * *
Молодая сонная врачиха отошла от кресла с недовольным лицом — ее разбудили посреди смены, чтобы принять девицу, у которой, похоже, началась обычная менструация.
— Я не вижу никаких признаков беременности…
— Доктор, это были такие спазмы, мне казалось, что в животе что-то обрывается.
— Сейчас никакой опасности нет, завтра вас посмотрит другой врач, сдадите анализы, сделаем УЗИ, если надо, назначим лечение.
— Скажите, а когда смена Ирины Петровны?
— Ирина Петровна у нас уже не работает…
* * *
Все наперекосяк, шиворот-навыворот… Вот непруха!
Катя лежала на неудобной больничной койке, рядом на других койках ворочались еще три женщины, а она не отрываясь смотрела в серый прямоугольник окна. Начинался рассвет, редкие порывы ветра качали верхушки лип в больничном саду. Одна ветка била о стекло, получалась такая грустная, еле слышная морзянка: тук, тук-тук, тук, кто тут? я тут… тук-тук… Катерина засыпала, заботы отступали, все устроится как-нибудь, всегда устраивается… еще раз вспыхнула в сознании мысль: обязательно надо убедить завтра врача, чтобы он сказал Сереже, что она потеряла ребенка…
Потеряла ребенка… Кто потерял ребенка? Катя стояла посреди магазина, огромного супермаркета, где на полках от пола до потолка громоздились детские игрушки. Куклы с ядовито-желтыми волосами, лохматые мишки, тянущие к ней непропорционально длинные лапы, грузовики, тревожно мигающие фарами, зловещие гномы с тяжелым взглядом из-под нависших бровей. Прямо перед ней в отдельной круглой витрине покачивалась Барби-певица, которая похабно виляла бедрами, подносила ко рту микрофон и издавала отвратительные механические звуки. Она делала два шага вперед, два назад и поворачивалась на сто восемьдесят градусов. Замирала на секунду и начинала все сначала.
«Вы потеряли ребенка?» — к Катерине обращалась грозная чернокожая женщина в форме американского полицейского из боевиков. Суровая и неприступная, она смотрела в Катины глаза. Этот взгляд прожигал Катерину насквозь. «Нет, я никого не теряла…» — «Неправда — вот ваш ребенок». К Кате подкатили тележку, в которую в супермаркетах накладывают продукты. Там лежала девочка — маленькая, туго спеленутая, она зажмурилась и сосала пустышку. Катя наклонилась над корзиной. Девочка открыла глаза и подмигнула. У нее было лицо Марины Васильевны…