– Об этом не может быть и речи! – отрезал Ратборн. – Ни за что не позволю!
Батшеба резко повернулась, чтобы посмотреть ему в лицо, и нечаянно задела коленом бедро. Виконт сжал зубы.
– С какой это стати вы вдруг решили, что вправе распоряжаться моими действиями? – возмущенно воскликнула она. – Ах да, как же я могла забыть? Это просто привычка! Привычка постоянно приказывать всем вокруг. Что ж, милорд, прекрасно! Продолжайте! Можете подробно объяснить, что мне можно делать, а что нельзя. С удовольствием посмеюсь. Это куда лучше, чем нервничать из-за несносной девчонки.
– Вы называете дочь несносной и в то же время потакаете ее прихотям, – упрекнул Бенедикт. – Какую аферу вы задумали? Решили посетить семейный склеп во мраке ночи? Представляю живописную картину: вы вдвоем с Оливией, в темных плащах с капюшонами. Она держит фонарь, а вы вооружены большой лопатой.
– Как и многие старинные поместья, Трогмортон по определенным дням открыт для посетителей, – спокойно пояснила Батшеба. – Я действительно отведу дочку в склеп и покажу, как тщательно за ним ухаживают. И она сама поймет, что если бы там и хранились какие-нибудь сокровища, то или садовники, или слуги давным-давно бы их обнаружили. А после этого мы, возможно, развлечемся и посмотрим пещеры контрабандистов.
– Иными словами, возвращаться в Лондон вы не спешите, – заключил спутник. Ему следовало бы радоваться, ведь это означало, что по возвращении из Шотландии ему не придется охотиться за ней. Время вылечит проклятую страсть.
– Разумеется, не спешу, – подтвердила Батшеба. – Вы отправитесь с племянником в Эдинбург. Что же делать в Лондоне мне – да и всем остальным, – если там нет лорда Ратборна?
Бенедикт взглянул на спутницу. Та отвернулась с самым серьезным выражением, однако в глазах блеснули озорные искры.
– Смеетесь, – коротко заметил Бенедикт.
– Напротив, милорд. Всеми силами пытаюсь подавить печаль, размышляя о вашем предстоящем отъезде. А потому храбро улыбаюсь, а вовсе не смеюсь. Я вообще редко смеюсь.
Несмотря на озабоченность, Бенедикт тоже не смог сдержать улыбку.
Батшеба отвернулась и посмотрела вперед, на дорогу. Заговорила серьезно, даже напряженно:
– Если не примем срочных мер, то скоро будет совсем не до смеха. Необходимо расстаться как можно быстрее – едва найдутся дети. Вам предстоит немедленно отвезти Перегрина в Шотландию. Если опоздаете всего лишь на день-другой, родители, возможно, не успеют поднять шум.
– Шум они поднимут в любом случае. Такова их натура. Но дело вовсе не в Атертоне и его жене. Главная трудность заключается в ином. Сейчас уже все мое семейство наверняка обнаружило наше исчезновение. Пойдут разговоры, пересуды, поползут разные слухи. Потребуется хорошая, добротная ложь.