Теперь, в приснившемся полвека спустя сне, все повторялось в мельчайших подробностях: так же шелестели буки молоденькой, только распустившейся листвой, так же догорал закат, — закат последнего дня месяца березня 1953 года… Разговор тоже повторялся в деталях, слово в слово, — и Генерал понял, что сейчас он все-таки скажет. Нарушит приказ, поставит под угрозу успех операции, — но скажет.
Не успел.
В ухо ворвался чей-то негромкий голос — чужой, не Ганны. Чужая рука осторожно коснулась плеча… Наверное, спросонья он посмотрел на разбудившего Белика с ненавистью, — майор, и без того всегда выглядевший робеющим, отшатнулся.
Цветные и яркие призраки минувшего уходили, развеивались… Исчезла буковая рощица на высоком берегу, исчезла статная девичья фигура в нелепо сидевшей униформе мышастого цвета… Лишь бездонные темные глаза Ганны по-прежнему стояли перед мысленным взором Генерала. Ее странный прощальный взгляд, значения которого он тогда так и не понял.
Понимание пришло внезапно — сейчас, после короткого, подкравшегося в дороге сна. Она ЗНАЛА. Знала всё про него, про псевдо-Грицка, про младшего лейтенанта МГБ Николая Галаца… Но промолчала. И он избежал страшной, лютой смерти. А она… Как, откуда узнала? Наверное, мог бы догадаться и раньше, женившись, — супруга как-то сказала, что после некоторых, особенно бурных ночей он говорит в предутреннем сне странные вещи, и с тех пор у них были раздельные спальни… Мог догадаться. Но не позволял сам себе.
Подчиненные поглядывали на него с недоумением, переходящим в откровенную тревогу. Генерал собрался, взял себя в руки, вылез из машины.
— Где? — коротко спросил у Руслана. И сам изумился, до чего же немощно прозвучал его голос… Проклятая бессонница.
— Здесь, метрах в семидесяти, отсюда не видно, — Руслан показал рукой на густые заросли кустарника.
Генерал без всякого интереса повел взглядом вокруг. Рядом серебрилась река — он попытался вспомнить название, совсем недавно виденное на карте, и с удивлением понял, что не может… С памятью явно творилось что-то неладное, это все она, бессонница, — пытался успокоить себя Генерал и сам себе не верил.
На берегу раскинулись бревенчатые строения, на вид давно позаброшенные. От причала остались лишь торчащие из воды столбики. Ржавая цистерна, снятая с колес и водруженная на сваренный из столь же ржавых швеллеров постамент, отчего-то казалась космическим аппаратом, прилетевшим из очень далекой и очень бедной галактики.
— Что здесь было? — спросил Генерал, стараясь, чтобы слова прозвучали громко, чтобы заглушили неприятный, нарастающий гул в ушах. К чертям, по возвращении сразу же к медикам, хватит себя обманывать: несокрушимое здоровье давно перестало быть таким уж несокрушимым.