— А мальчишка здорово управляется, хоть и паруса у них все враздрай… Погоди-ка! — Судя по голосу, Соркор не мог поверить увиденному. — Кэп, да они нам машут! Кажется, тот малый нас приглашает приблизиться!
— Ну так не будем заставлять его ждать… Готовь команду для абордажа!.. Хотя нет. Постой… — Он собрался с духом и выпрямился. — Я сам их поведу. Ганкис! К рулю! Этта, где мой костыль?
Все сбывалось. Это был ЕГО корабль, и он сам шел к нему в руки. Госпожа Удача не торопилась его покидать. Он верил, он надеялся, он ждал — и вот он, его прекрасный живой корабль! По мере того как они сближались, Кеннит приходил к выводу, что в жизни своей не видел судна прекраснее. С юта «Мариетты» «Проказница» была видна ему вся. На шкафуте пластался обрушенный тент, на нем кучами громоздились тела, а паруса корабля полоскались, точно юбки портовой грязнухи — но серебряный корпус так и сиял, а великолепные обводы казались ему сущей музыкой.
Он пошатнулся, и Этта с готовностью подхватила его. Ганкис теперь стоял у штурвала. Старый матрос странно посмотрел на своего капитана… наполовину с жалостью, наполовину со страхом.
— Не знаю я, где твой костыль. Давай я к поручням тебя подведу… — Тихо рыча от напряжения, она повела Кеннита вперед. Он передвигался неверными, неуклюжими скачками, но наконец достиг поручней и повис на них, схватившись обеими руками.
— Любовь моя, — выговорила она очень тихо, — лучше тебе пойти вниз и отдохнуть хоть немножко. А Соркор пусть возьмет для тебя этот корабль…
— Нет! — отказался он яростно. У него и так все силы уходили на то, чтобы стоять на одной ноге и не падать от боли и слабости, а тут еще приходилось тратить их на глупые споры. — Нет. Она моя, и я должен быть среди первых, кто взойдет на ее палубу. Ибо это моя удача ее сюда привела!
— Ну пожалуйста, — голос Этты срывался. — Дорогой мой. Любимый. Если бы ты мог посмотреть на себя со стороны…
— Ох, Са!.. — восторженно воскликнул подбежавший к ним Соркор. — Ох, Кеннит, кэп!..
— Я сам поведу абордажную команду, — сказал ему капитан.
Уж его-то старпом не станет с ним спорить. И бабе проклятой больше не даст перечить ему…
— Так точно, кэп! — тихо подтвердил Соркор.
— Да ты что, серьезно? — закричала Этта на Соркора. — Посмотри на него! Он же с ног валится! Не надо было ему позволять на палубе оставаться. Знала бы я, чем все это кончится…
— Оставь его, — сказал Соркор тихо, но твердо. Он принес с собой Кеннитов костыль, но не дал капитану, а положил в сторонке на палубу. — Я для тебя, кэп, подвесное сиденье устрою. Скоро ты будешь на палубе своего корабля. Своего живого корабля…