Он отпустил повод – и орлица взлетела. Издав пронзительный клекот, снова ущипнула Маффео за руку, как бы стараясь отомстить ему – так долго держал ее на привязи. Потом расправила крылья, задев Маффео по щеке и чуть не сорвав с головы подбитую мехом шапку. Большая птица величественно взмыла в небо – устремилась туда, где и должна быть птица. Там, высоко-высоко, обе птицы встретились и превратились в две маленькие черные точки посреди бескрайней небесной сини. Они кружились друг вокруг друга, резко пикировали вниз, потом опять взмывали ввысь. Это их танец.
«Танец свободы», – думал Маффео. С завистью он смотрел на вольных птиц, втайне надеясь, что на этот раз они воспользуются свободой и больше никогда не вернутся назад. Он провожал их взглядом, мыслями летел вместе с ними над монгольской степью, пересекая горы и моря, пока не оказался далеко-далеко… В том городе, где люди передвигаются на лодках; там каналов больше, чем улиц и переулков, в его любимом городе…
Вот уже шесть лет он вместе с братом Никколо и его сыном Марко живет при дворе великого и всемогущего Хубилай-хана, равного которому по роскоши и богатству нет никого на свете. Даже дворец Папы Римского не идет в сравнение с ним. Им хорошо здесь. Они советники великого Хубилай-хана, а стало быть, люди в высшей степени почитаемые. Сам владыка относится к ним со всем радушием. У них отдельные покои, по величине не уступающие дворцам дожей в Венеции. У Маффео слуги готовят еду на его вкус и предоставлены только ему. Ни в чем он не знает отказа. Даже самые невероятные его желания выполняются как по мановению волшебной палочки. Это жизнь в раю. Но даже в Эдеме водятся змеи. И Маффео устал от придворной жизни с ее интригами, льстецами и подхалимами. Все чаще он мечтал о возвращении на родину. Отдал бы жизнь за то, чтобы снова оказаться там. Венеция… При этом слове у него от тоски ныло сердце, а глаза наполнялись слезами. Наверное, это еще один признак надвигающейся старости, желание старого человека закончить свою жизнь там, где она началась.
– Ты только посмотри! – закричал Джинким, снова отвлекая Маффео от невеселых мыслей. – Беркуты поймали добычу!
Напрягши зрение, Маффео тоже заметил двух беркутов: кружат и кружат над одним участком… вот опустились на землю. Джинким издал высокий, гортанный охотничий рык, свойственный монгольским воинам, и пришпорил коня. Надо мчаться во весь опор, чтобы доскакать до беркутов, прежде чем они разорвут добычу своими мощными когтями и клювами и сделают шкуру убитого зверя непригодной.