– Что же такого вы сделали? – спросила Джоанна дрожащим голосом. – Что дало вам право на такое положение?
Во взгляде Матери неожиданно появилась какая-то нерешительность.
– Должна существовать причина того, что вы покинули своих родных в замке Айронкросс и заняли это место, возглавив женщин в аббатстве.
Джоанне впервые показалось, что она может различить морщинистые контуры ее лица, появившиеся в поле зрения под капюшоном.
– Чтобы я стала… ощущать себя одной из вас, я должна доверять вам, – тихо вымолвила Джоанна. – Доверять вам, Мать.
Аббатиса внимательно посмотрела на нее.
– Среди нашей паствы есть многие, которые не спрашивают о правде, но следуют за нами на нашем пути. – Она медленно положила иссушенную годами руку на кисть Джоанны. Невероятное тепло этого прикосновения заставило девушку вздрогнуть, но она принудила себя не отдергивать руку.
– Но ты другое дело, – продолжала Мать. – Ты из тех людей, доверие которых завоевать нелегко.
– Особенно во второй раз, Мать.
– Разве я совершила нечто, что заставило тебя разувериться во мне?
Джоанна пристально смотрела в глаза старой женщины, но не отвечала ей. Вместо этого она повторила свой предыдущий вопрос:
– Почему эти женщины выбрали вас своим проводником?
Отвечая, Мать слегка вскинула подбородок.
– Потому что мне довелось в определенном смысле разделить судьбу наших предшественниц.
– Разделить? – нерешительно повторила Джоанна. – Но мне говорили, что этим гробницам сотни лет.
– Да, это правда. Но мы разделяем их страдания по сей день, Джоанна. Некоторые из нас… очень многие из нас… разделили и их мучения.
– Что это были за мучения?
– Боль… боль из-за мужской похоти, мужской жестокости, насилий и убийств.
– Они… их изнасиловали и убили? Значит, именно так они погибли? А что случилось с вами?
Наступила тишина. Мать колебалась и медлила с ответом. Джоанна ощутила какое-то движение воздуха и быстро глянула на дверь, но та была закрыта. Она снова повернулась к аббатисе.
– Что произошло с вами? – повторила она.
– Меня изнасиловал… мужчина. – В голосе Матери прозвучала боль. – И я была выбрана проводником нашей паствы, потому что в глазах женщин из аббатства я вынесла те же истязания, что и наши предки. Мое тело так же было подвергнуто жестокому надругательству.
Джоанна вдруг почувствовала, что не может говорить. Тугой ком стал расти в ее горле, а в голове замелькали слова Гэвина. Слова о неверности ее деда и той боли, которую он причинил женщине, на которой женился, – ее бабушке.
– Кто?.. – едва вымолвила она. – Кто повинен?.. – Джоанна не смогла закончить фразу. Вместо этого она пытливо посмотрела в окаменевшее, непроницаемое лицо Матери.