— У вас, что ли, дядя Степан?
— Не держу, — хмуро ответил тот. — Незачем все это баловство. Это у Жака кудахчет.
Телефон в самом деле звонил у Жака. Астахов поднял брови: у хозяина мобильника нет, а у прислуги, которой к тому же непрестанно урезают заработную плату, — есть. Хотя тут не Россия, мобилы стоят гроши…
Жак наскоро перемолвился по телефону, прицепил аппарат к поясу и пошел открывать ворота. Через три минуты вся компания уже проезжала мимо собора Сен-Дени, у которого, по обыкновению, было припарковано множество автомобилей. Вежливый полицейский с ухмылочкой штрафовал какого-то лохматого водилу с красной рожей богемного тусовщика, и не обратил никакого внимания на то, что Иван Саныч запустил мороженым в отиравшуюся прямо у усыпальницы французских королей тощую жрицу любви.
— Куда едем? — спросил Иван.
— В Сите, — отозвался Гарпагин. — Посмотрите собор Парижской богоматери. Можно будет проехать по Новому мосту, с него открывается прекрасный вид… (Посыпались названия парижских достопримечательностей, более всех завораживающие Настю: набережная Монтебелло, капелла Сент-Шапель, Консьержери и даже площадь Сталинграда и Севастопольский бульвар). До Парижа, насколько я помню всего два с четвертью лье отсюда.
— Сы-колько? — недоумевающе протянул Осип, для которого все французские названия, которые он именовал «фитюльками», были китайской грамотой.
— Лье — французская мера длины, — деловито вклинился Иван Саныч. — Примерно четыре километра. Два с четвертью лье — это приблизительно девять километров.
— Вот именно, вот именно, — подтвердил Степан Семеныч, с подозрением глядя на то, как Осип ковыряет ногтем кожаный чехол водительского кресла. — А вы ногти давно не стригли, Жозеф?
…Ехали с ветерком. На лице Насти был написан столь откровенный восторг, что даже Гарпагин просветлел и заулыбался, вероятно, подумав о том, что не все так безнадежно в этой жизни. Осип же время от времени вынимал из кармана плоскую флягу с коварно похищенным из подвала коньяком и потягивал оттуда. Все оставшееся время он тратил на ощупывание Лизиных рельефов и ландшафтов и глядение по сторонам, а потом и вовсе разблагодушествовался и затянул песенку, чего за ним Ваня Астахов давно не помнил:
— Ма-атор коле-о-осы крути-ить, под нами бегить Москва, обзнакомилси я с Маррррусей… и зачал я с ею гулять…
Ваня крутил головой и рассеянно-восхищенно бормотал уже привычное:
— Ен, де, труа… катр, сенк…
Гарпагин кашлянул, а потом произнес:
— Как вам, Настя?
— Прекрасно… просто клево! — с раскрасневшимся лицом повернулась к нему девушка. — У нас в России так больно-то не поездишь. На «Феррари», с низкой посадкой-то. Там таких дорог нет.