Ядвига совершенно запуталась, она полагала, что их бросили в подвал или что-то в этом роде. Нормальный человек в этой дыре жить не может, тем более называть ее своим домом. Одно из двух: либо он такой же заключенный, свихнувшийся от тягот одиночного заключения, либо он свихнувшийся, обрекший себя на тяготы одиночного заключения… В голове Ядвиги все перемешалось, она запуталось окончательно.
— Слушай, у тебя спички или огонь есть? — взмолилась Ядвига. — Не могу я разговаривать с человеком, которого не вижу. Это меня раздражает!
«Хозяин» подвала закопошился, завозился и через минуту в углу замерцал едва видимы огонек. В колеблющемся свете огарка свечи девушка с трудом разглядела своего таинственного собеседника. Худой, смахивающий на скелет, обтянутый кожей, с длинной-предлинной грязной, спутанной бородой, он смахивал на злого тролля из сказок Гофмана. В другом конце подвала, на грязной куче того, что когда-то было соломой, лежал Роберт. Ядвига бросилась к товарищу по несчастью, нащупала пульс, оттянула веко. Живой! Слава богу. Она пошарила глазами в поисках дипломата и нигде его не увидела. «Черт, его же отобрали в хижине у Капитана», — вспомнила она. Ядвига подняла голову Роберта, подложила под нее побольше соломы и поколебавшись сняла с его шее веревку с ключем.
«Кто знает, как события обернутся, может, ему уже и не…» — она дала себе приказ не думать о самом печальном.
Хоть Тюфяков и был полным придурком, лохом, но она как-то привыкла к нему за время приключений. Иногда он и вовсе удивлял ее своими героическими действиями, как тогда в битве с муренами.
— Мертвяк? — поинтересовался гном, неслышно подкравшись к Ядвиге.
Она вздрогнула от неожиданности и оглянулась. При ближайшем рассмотрении гном оказался еще страшнее. Изможденное лицо, безумные глаза, всклокоченная голова, с копошащими в ней насекомыми.
В этот момент Роберт зашевелился, застонал и, не открывая глаз, начал бредить.
— Не-е-е, не мертвяк, жалко, — разочарованно произнес он.
Ядвига сделала предостерегающий жест, требующий молчания. Она надеялась, что в бреду Роберт скажет шифр и код. Но он звал маму, рыбку, и Бенедиктова…
— Почему? — снова обратилась Ядвига к гному, когда поняла, что и в бреду Роберт будет хранить свою тайну.
— Мертвяки, они хорошие, они полезные, — терпеливо разъяснил он. — Они не дерутся, еду не отбирают и, потом, с них можно одежду снять. Вон у твоего ботинки хорошие, рубашечка… А у тебя нет конфетки? — вдруг жалобным голосом произнес гном.
— Нет…
Гном разочаровано вздохнул и сгорбившись, зашаркав ногами, поплелся в другой угол подвала. Ядвига захлопала по карманам, сейчас уйдет, Господи, чем же его удержать? Она запустила руку в карман брюк Роберта и нащупала там тверденькую пластинку кускового сахара. Остатки аэрофлотовских пожертвований.