— Ах, ты еще и яблок наворовала?!
Хася выхватила яблоко из рук Мани, и с хрустом его надкусила.
— Хочу протокол на Маньку, — твердо заявила она и вдруг закричала: — Милиция! Инвалида русско-японской войны насилуют! Помогите!
Из шашлычной с шампурами в руках выскочили милиционеры и с добросовестной свирепостью начали озирать окрестности.
Маня швырнула сумку с продуктами на коленки к Хасе и, толкая впереди кресло, побежала через дорогу.
— Ну и дура же ты, Хасечка, русско-японская!
— От дуры слышу! Слышь, Манька, а ну к, тарань вон тот сиреневый джипчик, там такой водитель симпатичный сидит, на Тихонова похож! Манька-а, на абордаж!! Аська, снимай, дубля не будет!!
Визг тормозов слился с милицейским свистком. Я побежала к своей машине. Не успев отдышаться, я увидела, как темно-зеленый «БМВ» скрывается за поворотом. Забыв про бабушек, рисковавших погибнуть под колесами неизвестного джипа, я с пробуксовкой сорвалась с места и трижды нарушила правила, прежде чем снова увидела машину Дьяченко.
* * *
«БМВ» оказалась опять припаркована, на этот раз — возле офисного здания с высоким крыльцом.
Дьяченко посигналил два раза, и вниз по ступенькам сбежала высокая, белокурая девушка, такая тоненькая и миловидная, что у меня защемило сердце. Она хотела сесть к Дьяченко в машину, но он вышел ей навстречу.
Я зажмурилась, потому что она повисла у Щита на шее. Повисла, несмотря на свой офисный вид, несмотря на любопытных прохожих и на коллег, наверняка подсматривающих из окон.
Почему я зажмурилась, и отчего мне сердце словно кипятком обдало? Ведь, я точно так же не имела на Щита никаких прав, как и он на меня.
Я приоткрыла один глаз. Между ними происходило нечто неуловимое, страстное и очень интимное. Нет, они не целовались, но уж лучше бы целовались. Щит что-то шептал ей на ухо, а она, расцепив объятия, била его по плечам кулаками и что-то кричала, а потом снова сцепила на его шее руки и, прижавшись щекой к щеке, повисла на нем так, что ноги оторвались от асфальта.
Сил не было на это смотреть, но я понятия не имела — почему.
В отчаянии я нажала на сигнал так, что от меня шарахнулись проезжающие мимо машины. Щит хотел оглянуться на сумасшедший гудок, но девушка не дала ему это сделать; она липла к нему, демонстрируя всему миру свои исключительные права на Сергея Щита Дьяченко.
Какое мне было до этого дело?! Исключительно никакого, но я визжала автомобильным клаксоном то длинно, то прерывисто, то опять длинно, как пароход, отправляющийся в плавание.
В боковое стекло постучал полосатый жезл.
— Что за истерика, красавица? — миролюбиво спросил гаишник, когда я опустила стекло.