— Ася, — прошептал Жуль, — но ведь Якушева — это фамилия Милды!
— Точно! — Я почувствовала, как кровь застучала в висках от этого нового для меня открытия. — Как я могла забыть?! Так вот откуда я знала эту фамилию! Надпись на памятнике тут не при чем! Я идиотка!!
— Ты — восхитительная идиотка!
Кажется, что-то подобное он уже говорил когда-то про кареглазую женщину, назвавшуюся Милдой…
— Я полная дура! Тупица! Одно слово — блондинка.
— Ты самая восхитительная тупица и самая очаровательная блондинка.
— Значит, к головоломке нужно приплюсовать еще Милду Якушеву и эту загадочную Катю Самойленко…
— Ты забыла про Подъяблонского.
— Скинь его со счетов! Костя, я не могу сказать почему, но поверь мне — он не имеет к произошедшему ни малейшего отношения.
— Ась, что за тайны?
Жуль смотрел на меня с нескрываемым восхищением. А я, так долго добивавшаяся этого взгляда, ничего не чувствовала; ничего, кроме усталости в ногах и боли на обожженной коже лица.
— Костя, Подъяблонский здесь ни при чем. Все, забыли о нем. Я потом тебе объясню. — Наверное, я рассчитывала, что Жуль начнет выпытывать у меня подробности, а я, поломавшись немного, все-таки расскажу, кто живет у меня в гостиной и буду потом оправдывать себя тем, что меня вынудили сказать, но Константин вдруг легко согласился:
— Ну хорошо, забыли о нем. Думаю, ты знаешь, что говоришь. Ты же самая красивая женщина!
— Да, но не этого года.
— Не говори ерунды. Ты для меня одна!
— Так сразу?!
— Ну почему — сразу? Я знаю тебя сто лет.
— Ты был влюблен в Милду, — напомнила я.
— Это была не Милда и это была не любовь. Страсть, наваждение, мираж! Да, мираж! Та баба делала из меня идиота. Как я мог не замечать тебя?..
«Все с ним понятно», — вдруг отчетливо прозвучал в голове голос бабки.
«Что — все?» — не удержалась я от вопроса.
«Господи, ну зачем ты меня спрашиваешь?! Ты ведь и сама все понимаешь!»
— Ничего я не понимаю! — сказала я вслух.
— А чего тут понимать-то? — весело удивился Константин Жуль. — Как только разгребемся с этой историей, я переезжаю к тебе! А чего время терять? И так уже… восемь месяцев коту под хвост.
— Может, я — к тебе?
— У меня ремонт! — быстро и как-то очень заученно ответил Константин. — Между прочим, капитальный и очень затяжной. Я пока у мамы живу. Ты же не хочешь жить у моей мамы?
— Нет, не хочу.
Он схватил мою руку и снова прижал к губам.
Моя мечта вдруг стала приобретать какие-то избито-пошлые краски. Я ждала от своей любви тайных вздохов, легкого флирта, постепенно растущего родства душ, украдкой брошенных восхищенных взглядов, изысканных приглашений, намеков, полутонов, а получила?..