– Откуда? – Таня кивнула на розу.
– У подъезда валялась, – пояснила Татьяна и понюхала белый цветок. У нее было бледное замученное лицо, красные, опухшие веки, которые она то и дело терла руками.
– Одна? – удивилась Афанасьева.
– Да, – кивнула вешалка и почесала плечо под курткой. – Иду, смотрю на асфальте лежит белая одинокая роза...
– Странно, – пробормотала Таня, выхватила цветок у Татьяны, прошла на кухню и выбросила его в форточку.
На столе в вазе у нее стояли точно такие же розы.
– Кофе я вам предлагать не буду, – сказала Таня и начала обуваться.
– Нет, что это на тебе за наряд?! – возмутилась Сычева. Она вдруг подумала, как странно они будут смотреться в метро – вешалка, длинная, опухшая, и поминутно почесывающаяся, она – вызывающе обтянутая джинсами, ярко накрашенная, на шпильках, и Афанасьева в униформе советских субботников.
– Танюха, это не наряд. Это позиция. Принципиальная. Не спрашивай меня ни о чем. Считай, что мой вид – это вызов.
– Кому?
Таня промолчала, шнуруя дурацкие полукеды.
– Ясно, – Сычева кивнула на букет белых роз. – Отсутствие мужа не прошло незамеченным для мужеского пола. Кто он – физрук? Военрук? Хотя, для них такой веник дороговат... Слушай, да ты никак папика руководящего отхватила! Директор гимназии? Чин в районо?
– Заткнись, – попросила ее Афанасьева, закрывая дверь.
* * *
Дом Павловской оказался «свечкой»-десятиэтажкой.
Подъезд украшал кодовый замок и домофон. Не успела Сычева нажать нужную кнопку звонка, как к двери подошла дамочка в немыслимой шляпе, открыла дверь своим ключом и, окинув компанию пренебрежительным взглядом, сказала:
– Ну заходите, коли притопали. Опять Либерманы ремонт затеяли? Вы кто – штукатуры?!
– Штукатуры мы, штукатуры, – буркнула зло Сычева, заходя в подъезд, – маляры и плотники.
– Вы уж там поаккуратней! – строго приказала дама, втискивая поля своей шляпы в лифт. – Стучите потише, громко не материтесь, не курите траву в подъезде и пивные банки не бросайте из окон! – Двери захлопнулись, дама уехала.
– Это все ты со своим прикидом! – зашипела Сычева на Таню. – Позиция у нее! Вызов! Хорошо хоть милостыню не подают!
Они пешком стали подниматься наверх, отыскивая нужную им квартиру.
– А ты, вешалка, почему чешешься? Почему опухла? – раздражение, поселившееся в Сычевой после сегодняшней бессонной ночи настойчиво требовало выхода.
– Комары, – пожаловалась Татьяна. – В комнате, которую я снимаю, тьма комаров!!
– Какие в сентябре комары? – фыркнула Сычева.
– Я и сама удивилась. Наверное, из подвала. Квартира на первом этаже. Только свет выключишь, они над ухом жужжат и кусаются. Включишь – садятся на потолок. А потолки метра четыре, их никак не убить! Мы в них обувью кидались сначала, потом заснули со светом.