Звонок ввинчивался в висок, буравил мозг, не давал жить, не давал спать и дышать.
Гранкин открыл глаза. Тетрадь лежала у него на коленях.
«— Папе я тебя не отдам!» — перечитал он. Что за бред?!
Будильник исполнял свой утренний гимн, но где он стоял и кто его заводил, по-прежнему оставалось загадкой.
— Вань! — жалобно крикнул Виталя и побежал на кухню. — Вань!
На кухне сидел Джерри и с виноватой собачьей улыбкой махал хвостом. Рядом с ним валялась вылизанная до блеска пустая банка из-под тушёнки.
— Ты съел мой завтрак? — грозно спросил Виталя.
Собака прижала уши и на полусогнутых заползла в палатку.
Профессора не было. Профессор ушёл, оставив по доброй традиции Витале полбанки тушёнки и горячий самовар.
— Вань! — ещё раз на всякий случай позвал Виталя. Ему очень хотелось, чтобы Иван Терентьевич услышал будильник и своей профессорской головой сообразил, откуда несётся звук.
Но Витале никто не ответил. Он поднял с пола зеркально-чистую банку, зачем-то понюхал её, порассматривал в ней своё искажённое изображение и выбросил в мусорное ведро.
На завтрак он сварил себе яйца. В самоваре. Как это делала Галка.
Пока яйца варились, он ещё раз изучил список Эльзы. Скудный он был, этот список — кроме Крылова и Лизы Питерсон там значилась некая Ирина Петровна Склочевская, коллега, и почему-то учительница русского языка и литературы Любовь Ивановна Иванова. При чём тут учительница, Виталя не понял. Судя по всему, по мнению Эльзы это были все, кто мог хоть что-то знать о личных делах Ады.
Ну что ж, коллега так коллега, учительница так учительница. Он обязательно встретится с ними и поговорит. Да, а ещё он непременно найдёт какую-нибудь задушевную подругу Яны Геннадьевны и постарается вытрясти из неё, чем жила в последнее время любовница Андрея Крылова и кому было выгодно, чтобы она замолчала. Да, вот это, пожалуй, верная мысль — поехать в «Лысый стриж», и у той девчонки-парикмахерши постараться узнать, с кем дружила Яна Геннадьевна.
Будильник заткнулся, яйца сварились. Виталя выудил их из самовара и положил на блюдечко — три белых мокрых яйца. Скорлупа кое-где треснула, и белок вытек, нависнув кудрявой, затейливой массой. У Галки яйца почему-то не лопались никогда. Она доставала их целенькими, ядрёными, и сразу совала под холодную воду. «Чтобы чистились лучше», — объясняла она.
Виталя включил кран и поставил блюдце под ледяную струю.
Времени мало. Совсем не осталось этого времени, а он так и не поймал за хвост истину. Тетрадь, похоже, не имеет отношения к делу. Несмотря на уверения Лизы Питерсон, что Ада двух слов на бумаге связать не могла, Крылова, похоже, всё-таки баловалась беллетристикой. И, кстати, ответ на этот вопрос может дать учительница русского языка и литературы.