— Когда Аду Львовну нашли, этого не было, — прошептал профессор. — Это вот, кто-то недавно… когда Андвюха уже в гостиницу съехал… — Иван Терентьевич подошёл к балконной двери и стал открывать её, резво подпрыгивая, чтобы дотянуться до шпингалета. Шпингалет оказался тугой, и профессору пришлось прыгать бесчисленное количество раз.
Виталя тем временем встал на четвереньки и пополз по полу, ощупывая предметы, которые попадались под руки. Журналы, журналы, битая посуда, вспоротая подушка, ощерившаяся холофайбером, разбитый телефонный аппарат — старый, дисковый, и снова глянцевые журналы с картинками, от которых хотелось зажмуриться — такие бесстыдные бабы смотрели с обложек. «Тьфу!» — сказал про себя Гранкин и повторил снова: «Тьфу!» В женщине должна быть загадка, а не откровенное приглашение. Вот в Галке… В Галке масса загадок и море недосказанности. Никогда не знаешь, что стукнет ей в голову. Никогда не поймёшь, какая муха её… Под руку попалась шкатулка. Виталя открыл её, перевернул, и в руку ему хлынули золотые цепочки, колечки, серёжки. Их было не очень много — так, стандартный набор среднестатистической женщины, но одна вещица была необычная. На каучуковом шнурке болтался кулончик странной геометрической формы. В центре блестел красный камень. Кулон сильно выделялся среди прочего штампованного золотишка, и Виталя сообразил, что именно его имела в виду Эльза, когда заявила, что у Ады завёлся богатый любовник.
— Смотри-ка, Вань, — сказал он прыгающему профессору, — а золотишко-то и не тронули! Значит, не простые грабители. — Виталя ссыпал золото обратно в шкатулку и пристроил её на краю дивана. Он пополз дальше по полу, пока не уткнулся носом в чугунную батарею. Батарея почему-то пахла сырой землёй, и за ней что-то темнело. Гранкин засунул руку между чугунными зубьями, уцепил пальцами какой-то картон и потянул на себя. Это оказалась обычная ученическая тетрадь объёмом девяносто шесть листов. В такой он вёл на работе запись приёма клиентов, в такой Галка коллекционировала кулинарные рецепты. Виталя достал из кармана фонарик, включил его и лучом света пошарил по тетрадным листам.
* * *
«Мне было страшно. Я боялась воды. Шаткая лодочка под ногами ходила, будто я стояла на спине строптивой и скользкой акулы. Рука, мне протянутая…»
Может, ему повезло, и он нашёл личный дневник Ады Львовны?!
Гранкин сунул тетрадь за пазуху. Пожалуй, он ничего не скажет о находке профессору.
— Отквыл! — заорал от балконной двери профессор. — Иди сюда! Я пведлогаю пвовести следственный экспевимент!