Кто знает, возможно, именно такой метод работы, такие отношения с людьми, работающими с Турецким в одной команде, и есть залог его почти легендарного успеха?..
Между тем Александр Борисович спорить со своим старым другом не стал. Вместо этого, добродушно улыбнувшись, кивнул:
— Может, ты и прав, Слава, да только сделанного уже не поправишь. Хотя можно и с другой стороны на это взглянуть.
— С какой, например? — все еще сердито поинтересовался Грязнов-старший.
— Ну как… Ясно же! Если человек, да еще с Валериным темпераментом, где-то в чем-то слегка нарушает принятые границы допустимого…
— Во-во, а я о чем? — не выдержал Слава.
— …словом, — невозмутимо продолжил Турецкий, — если он это делает, то возможность нарушить традицию у него непременно распространится на все, в том числе на мышление. А для следствия нетрадиционное мышление всегда полезно!
Некоторое время Вячеслав Иванович молча смотрел на своего друга, слегка приоткрыв рот. Потом неожиданно спокойно покачал головой:
— Опять твои психологические штучки… Как я к ним отношусь, ты отлично знаешь! Я считаю, для следствия важны в первую очередь факты, логика и анализ. А все эти ваши выверты…
Александр Борисович бросил быстрый, внимательный взгляд на Дубинского, который, в отличие от Грязнова-сташего, смотрел на Турецкого из своего угла с явным восхищением, и улыбнулся.
— Ладно, оставим выверты, давай о фактах. Точнее, об одном из них, который ты почему-то упорно скрываешь…
— Я скрываю?! С чего ты взял, что я что-то скрываю?
— Слава, — нежно поинтересовался Александр Борисович, — скажи мне, ради бога, чем ты был занят вчера, когда я тебе звонил насчет Дениса?.. И я знаю тебя достаточно хорошо, чтобы видеть, что тебя мучает нечто связанное со следствием, но ты об этом ни гугу… А?
Вячеслав Иванович молча поглядел на Турецкого. Потом вздохнул и слегка поерзал в своем любимом кресле, в котором просидел все совещание.
— Ничего я не скрываю, — буркнул он в конце концов. — Просто пытаюсь вспомнить и не могу… То есть частично все-таки вспомнил…
— Да о чем вспомнил-то? — не сдержался Турецкий.
— Вчера, когда ты звонил насчет Дениса, я на Лубянке был.
— Где-где?.. На Лубянке? — Александр Борисович недоуменно уставился в свою очередь на друга. О Дубинском они оба забыли. — И за каким лешим тебя туда понесло?
— Помнишь эту запись от Вагина, которую Галка принесла? Ну ту, которая с этим Тараном, Григорием?..
— Не просто помню — могу наизусть процитировать.
— Я тебе тогда говорил, что голос бандюка мне вроде бы знаком?
— Говорил, — кивнул Турецкий.