Но вот медленно-медленно, постепенно прижатая к коленкам головка пошевелилась, приподнялась. Ресницы неуверенно вздрогнули.
— Это я, Сьюзен, Эми… Сьюзен.
Несколько раз ласково повторенные слова стали последним толчком. Эми всмотрелась в склонившееся над ней лицо — и узнала. Коленки опустились.
Ручки взлетели. Кукла покатилась по кровати, а Эми вцепилась в живого, теплого, мягкого человека, напоминанием о котором ей служила пластмассовая кукла.
— Все хорошо, детка. Я здесь. Я с тобой, — любовно приговаривала Сьюзен, перехватывая девочку поудобнее, пока маленькие ручки зарывались в тепло ее волос, а личико утыкалось в шею.
Узнала! У Сьюзен гора свалилась с плеч. Она осыпала поцелуями шелковую головку… И только тут вспомнила о человеке, который молча смотрел на них все это время, вместе с ней дожидаясь ответа от своей племянницы. Она оглянулась, желая разделить с ним радость, но на лице Лейта Кэрью не было ни облегчения, ни веселья.
Она увидела лишь застывшую боль, но такую пронзительную, что сердце Сьюзен дрогнуло, и слова утешения сами слетели с ее губ:
— Дайте ей время, Лейт. Это все, что нужно.
— Время — лучший лекарь, — насмешливо протянул он. — Только вот… ничего оно не лечит. И суррогаты остаются суррогатами.
Сьюзен не знала, что сказать. Кого он имел в виду — свою мачеху или самого себя?
— Но это черная неблагодарность с моей стороны, — пробормотал он и, сделав над собой видимое усилие, кривовато улыбнулся. — Спасибо, Сьюзен, за то, что подействовали на Эми вашими чарами. Пойду скажу Мэделин, что за утренним чаем у нас, видимо, будет голодная маленькая девочка.
Чары… Это слово вертелось у Сьюзен в голове все время, пока она смотрела, как Лейт Кэрью выходит и закрывает дверь. Он употребил это слово, спрашивая о ее браке с Бренданом в день их первой встречи. Она помнила, что сказала тогда: «Наш брак основан не на чарах», — но, может быть, для него это слово означало просто душевное тепло, любовь?
Лейт никогда не чувствовал себя любимым?
Что случилось с его матерью?
Мэделин явно не смогла занять ее место. Что касается отца, то его любовь к сыну оказалась ослабленной или даже вовсе вытесненной любовью ко второй жене.
Но как же Даника Фейрли? Лейт сказал, что может всегда рассчитывать на поддержку Даники. Разве это не проявление любви?
Сьюзен потерлась щекой о макушку Эми, глубоко встревоженная и смущенная тем, как сильно этот человек разбередил ей душу. Не меньше, чем ребенок, которого она держит на руках, хотя и по-другому. Может быть, Эми заполнит черную дыру в жизни Лейта.