Александр Борисович позвонил майору Горяинову.
– Да это правая рука Корсарина, – объяснил тот. – Если Толкачев ввязался в какую-то авантюру, значит, это его заставил сделать полковник. Тут сомнений быть не может.
– Ясно, кто заварил эту кашу, – закончив разговор с майором, сказал Турецкий. – Однако что заставило Корсарина предпринять такой шаг, все равно остается загадкой. Может, вы, – он пристально посмотрел на Плиткина, – баллотируетесь в губернаторы?
– Боже упаси! – отшатнулся Артур Михайлович.
– Может, вас собираются назначить министром здравоохранения?
– Тоже нет. Если меня и вызвали сейчас в Москву, так это для участия в ток-шоу «Перчатка брошена».
– Знаем такую передачку. Обычно там два участника с полярными взглядами обсуждают какую-либо тему.
– Совершенно точно, – подтвердил Плиткин. – На этот раз предлагается обсудить тему, касающуюся покушения на одного из заметных наших политиков, Самощенко, о трудностях установления диагноза болезни, сильно обезобразившей его лицо. Когда мне предложили участвовать, я сразу согласился. Если предоставляется столь заметная трибуна для изложения своих взглядов, нелепо было бы не воспользоваться такой возможностью.
– У вас должен быть оппонент. Уже известно, кто он?
– Да. Это Дмитрий Петрович Викентьев, бывший врач ЦКБ.
– Что-то я слышал о нем, – вспомнил Александр Борисович. – Это тот самый, который сначала подтвердил факт отравления, а потом собрал другую пресс-конференцию, где это уже отрицал. Его потом уволили из «Кремлевки».
– Викентьев ходил жаловаться генеральному прокурору. Тот потом даже звонил мне.
– Вячеслав Устинович? – удивился Турецкий. – Здорово, видать, достал его ваш оппонент, раз он звонил. Но это все не дает ответа на вопрос, почему им понадобилось вас опозорить, уличить во взяточничестве. Ведь ваш прокурор на своей пресс-конференции тоже заявил, что никакого отравления не было.
В разговор вступил Владимир Максимович:
– Вы меня извините. Может, я чего не понимаю, только мне кажется, что вся эта верхушка «Неделимой России» всячески поддерживает своих однопартийцев.
– Вот! – воскликнул Турецкий, и Владимир Максимович зарделся от смущения. – Сейчас я попрошу кое-что выяснить, и, возможно, после этого все станет на свои места. Светлана, – сказал он, позвонив Перовой, – помнишь, ты говорила, что на пресс-конференции прокурора Рыкалова познакомилась с журналистом из местной задиристой газеты?
– Было дело. С Леонидом Хаустовым.
– Тебя не затруднит выяснить через него одну вещь? Наверняка это в газете знают или легко могут узнать.