Белоусов даже открыл рот.
— Тебе что, в глаз дать? — спросил он.
Грязнов обернулся — через огромное стекло за ними наблюдали репортеры. Камеры работали.
— А вы рискните, — хмыкнул Денис, кивая на окно.
— Хорошо, объясняю для дураков. Слушай, Грязнов. Я ни на какие твои вопросы отвечать не буду. И не потому, что я что-то скрываю, в чем-то виновен. Нет, не угадал.
— А почему же тогда?
— Потому что это были мои друзья. Ты можешь это понять?
У Белоусова дернулась щека, он развернулся и размеренной походкой пошел к выходу.
Всеми своими новостями Денис решил поделиться сначала с Лидским. В агентство он еще успеет, а домой тем более.
Жена Лидского, увидев Грязнова, схватила детей и потащила в дальнюю комнату.
— Пошли-пошли, ничего интересного…
Грязнов старался улыбаться. Лидский поманил его пальцем из кухни.
— Извини, я по-домашнему.
— Это вы извините. Я уезжал. Не смог…
— Куда ездил?
— В Инту. К сыну Петрова.
— Что узнал? — Лидский готовил чай, может, поэтому спрашивал рассеянно.
— Вам неинтересно? — спросил Грязнов.
— Почему, очень… Самолетом летал?
— Эдуард Николаевич, а вы чего меня искали?
Лидский поставил на стол чайник:
— Я?.. Чего искал?.. Сахар или варенье?
— Спасибо, да.
— А чего там копать, Денис? — вдруг словно проснулся хозяин. — Я поначалу чего-то купился, а вот давеча почитал снова, поглядел — нет, там дупель пусто.
Грязнов так и не пригубил поднятую чашку.
— Что значит — пусто? А аукцион? А убийство Некрасова? Мне кажется, тут такое закручивается.
— Антон тебе сказал, что не он убивал? — вяло поинтересовался Лидский.
— Нет, но намекнул…
— А…
— Начальник лагеря говорит: Антону кто-то платит…
— Кто?
— Неизвестно.
— А…
— Старик же не зря дал пленки Кириллу.
— А зачем?
— Вот и надо понять.
— Понять? «Намеки», «неизвестно», «мне кажется»… Что понять?
— Погодите, вы что, в сторонку?
— Ну почему сразу — в сторонку?.. У меня полно других дел. Да и ты, поди, свои запустил.
— Запустил.
— Ну вот и остановись, Денис, займись делом. Знаешь же, если не раскрутил по горячим следам, лучше не дергаться.
— Медведь был моим товарищем, — сказал Грязнов.
— Вот это тебе и мешает…
— Папа, — влетели дети, — а дядя — милиционер?
— Нет, дядя Бармалей.
— А он нас заберет?
— Зачем вы ему?
— Мама сказала, если будем себя плохо вести, нас милиционер заберет.
Грязнов даже не улыбнулся.
— Он все время о тебе спрашивал… — говорил Грязнов в трубку. Почему не веришь? Ты же все-таки его жена… Ладно, не буду… Когда?.. Сейчас? Я на Ленинградке. Минут через тридцать подъеду. Правильно, тогда и поговорим…
Он сунул мобильник в карман, но тот тут же запиликал.