Франк с трудом протянул ей здоровую руку. Мария приняла ее и опустилась на колени рядом с кроватью. Он пытался что-то сказать.
— Дочка, — наконец тихо промолвил старик.
При звуке этого слова у Марии дрогнуло сердце. Дочка. Не внучка, а дочка. Много лет никто не называл ее так. Дрожа от рыданий, она прижала к щеке слабую руку и оросила ее слезами. Борьба окончилась. Мистер Хантер все-таки заманил ее в ловушку.
— Он еще не закончил, — прозвучало у нее над ухом.
Мария подняла глаза и отпустила руку старика. Тот указал на Теодора.
— Хорошо.
Франк дал им свое благословение.
Губы старика продолжали двигаться, и Мария подумала, что он хочет повторить свое «хорошо». Однако затем она поняла, что старик произносит другое слово. К ее ужасу, это оказалось слово «поцелуй».
— Что он хочет сказать? — спросил Тео. — Я не понимаю.
— Ничего, — торопливо ответила она.
— Позвольте мне судить самому.
— Поцелуй, — чуть громче повторил старик. Мария поднялась и хотела отойти от кровати, но Теодор не позволил ей этого.
— Дедушка хочет, чтобы мы поцеловались, — сказал он.
— Нет, — тихо ответила она, отворачиваясь. — Это невозможно. Невозможно! Как он может просить об этом, зная…
— Вы не понимаете. Дед хочет от нас поцелуя, а не страсти и нежности. Он знает, что мы женимся ради будущего ребенка, но желает, чтобы между нами был мир.
— Мир? — прошептала она, ошеломленно глядя на Теодора. — Мир между нами?
— Вы правы. Никакого мира не будет. Но ради старика придется сделать вид.
Когда он привлек Марию к себе и взял за подбородок, она не пыталась сопротивляться.
— Смотрите на меня, — пробормотал Тео.
Мария неохотно подчинилась. В его серых глазах-озерах можно было утонуть. Теодор наклонил голову и легко коснулся губами ее губ.
Их губы едва соприкоснулись, однако Мария почувствовала ожог, как от раскаленного клейма. Хотелось бежать, но она не могла сдвинуться с места. От его близости кружилась голова. Его губы были теплыми и твердыми. И снова пришла неумолимая мысль: это мужчина, а не мальчик. В том, как он держал Марию, чувствовалась сила и решительность: одна рука лежала на ее плечах, другая поддерживала за талию.
Она не должна была соглашаться на поцелуй. Этот брак можно было вынести только в том случае, если бы она ухитрилась не думать о нем как о мужчине, которого могла бы полюбить, сложись все по-другому. Но как можно было не думать об этом, ощущая прикосновение его губ и близость его тела? Сердце заколотилось, и Марию затрясло как в лихорадке.
Пусть он остановится, молилась про себя Мария. Но сердцем она не желала, чтобы такое случилось. Пусть этот поцелуй длится вечно и пронзает ее неведомыми ощущениями, о существовании которых она и не подозревала… Нет, слишком поздно. Она понимает, что между ними всегда будет существовать барьер.