— Не густо. Ну лампочку скорее всего разбили специально, чтобы вытащить бедолагу из будки. Он случайно не слышал выстрела?
— Нет. Почему вы решили, что был выстрел?
— На полу валяются осколки лампы с цоколем. Второй цоколь по прежнему в патроне. Одна лампочка разбилась при нападении на часового, которая до того. Есть три варианта подобного поведения лампы номер два. Естественный мы можем сразу отбросить. Поскольку сразу после этого было совершено нападение. Следовательно, либо в неё выстрелили, либо бросили, скажем камешек. Второе услышать невозможно. Логично?
— Логично. Но не пуль, ни камней мы не обнаружили.
— Хорошо искали? — строго спросил я.
— Спрашиваешь! Обрыли все!
Это хорошо. Вероятно, Стрельцов прибыл сюда ещё до прибытия опергруппы. И скорее всего, он просто знал, где и что искать.
— М-да. Непонятно… Ладно, подумаем… — задумчиво произнес я. — Что было дальше?
— Дальше нам позвонила гражданка Рыбакова В.К. и сообщила, что во время её отсутствия в квартире было совершено ограбление. Исчезли бумаги из личного сейфа покойного генерала Рыбакова. Кроме того, в коридоре там же обнаружены три человека в состоянии полного отъезда, скованные наручниками.
— Что с ними? — деловито интересуюсь я.
— Черепно-мозговые травмы. Плюс у одного — перелом челюсти.
— Да, кто-то здесь изрядно повеселился! Какие-нибудь следы?
— Ничего! Пусто! — разводит руками капитан Стельмах. — Чрезвычайно загадочное дело!
— Верно говоришь. Но это доказывает лишь одно. Здесь работали не дилетанты. Здесь чувствуется почерк матерого профессионала, — многозначительно говорю я. — Хорошо. Я пойду наверх. Ты заканчивай здесь и тоже приходи. Скоординируем действия. Ты не знаешь, как мужика из прокуратуры зовут?
— Стрельцов Андрей… Андрей… Отчество не запомнил.
— Ничего. Сойдет и так. Спасибо за помощь!
* * *
Андрей Стрельцов встречает меня у входа в квартиру.
— Добрый день. Майор Лукин. Контрразведка.
Я протягиваю руку для приветствия и смотрю прямо и твердо, как и подобает истинному контрразведчику.
— Добрый день. Стрельцов. Следователь по особо важным делам генпрокуратуры, — отвечает Андрей. Лицо следователя сохраняет эталонную бесстрастность, только в лазах едва-едва заметна усмешка.
Он пожимает мою руку, и чувствую, как в ладонь мою впечатываются два маленьких шарика — пульки от Валеркиной пневматики.
Ну, вот и познакомились.
— Что тут у вас слышно? — начинаю я.
— Трое сотрудников ФСБ госпитализированы. Кто-то хорошо постарался. — Он испытующе смотрит на меня. — Дежурный дает письменные показания.
— Что похищено?