Брови Турецкого вновь сошлись на переносице.
— Так, — жестко проговорил он. — Я пришел к тебе как к приятелю. А ты, вместо того чтобы помочь…
— Саша, — укоризненно проговорил Лимонник, глядя на Турецкого поверх очков.
— Скоро пятьдесят лет как Саша! — отрезал Турецкий.
— Пятьдесят лет — не двадцать. Нужно быть сдержаннее. — Лимонник прыснул жидкостью на листья олеандра и повернулся к Турецкому. — Успокоился? А теперь давай по порядку и со всеми подробностями.
* * *
Комната для свиданий представляла собой прямоугольное помещение в пятнадцать квадратных метров. Из мебели — стол и стулья.
Адвокат Лимонник внимательно вгляделся в бледное, изможденное лицо Ирины и, по всей вероятности, будучи недоволен увиденным, нахмурил брови.
— Показания дала? — спросил он.
— Да, — кивнула Ирина.
— По всей ночи? Когда заснула? Когда проснулась?
— Ну, конечно.
— Гм… — Лимонник нахмурился еще больше. — Это нехорошо.
Ирина пожала плечами и заметила спокойным голосом:
— Я сказала правду. Мне себя не в чем упрекнуть. Вы же знаете, я не умею врать.
Лимонник вздохнул и посмотрел на Ирину с сочувствием, как на человека, впереди у которого много горестей и напастей и помешать которым он не в силах.
— Плохо, — грустно проговорил Лимонник. — Не верят они твоей правде.
— В том-то и дело.
— Да ты подумай сама, как это звучит? Пришел на пятнадцать минут, ушел, легла спать и спала до утра. По-твоему, это достаточно правдоподобно?
Адвокат снова, на этот раз еще более тяжко, вздохнул и сокрушенно покачал головой.
— Пока они тебя держат в изоляторе, это хорошо. То есть плохо. Ты, вообще, как?
— Лучше, — ответила Ирина. — Но… Она запнулась.
— Что «но»? Договаривай.
— Странные какие-то приступы. Не очень похожие на то, что было раньше. Как там Шурик? Он вообще собирается меня отсюда вытаскивать?
— Землю роет, Ира. Ты на его счет не переживай. Он себя угробит, а тебя отсюда вытащит.
— Не надо, чтобы гробил, — устало сказала Ирина. — Надо с умом.
— С умом и делает, — заверил свою подопечную Лимонник. — А ты сейчас другим должна быть занята. Теперь твое основное правило — «не навреди себе». Значит, так, — сказал он, напуская на себя деловой вид и превращаясь из доброго дядюшки в ушлого и хваткого адвоката. — Показания твои мы менять не будем. Просто говори одно и то же. Ясно?
— Ясно, — кивнула Ирина.
— Вот и молодец. Ну, а теперь расскажи мне про тот вечер.
— Что рассказать?
— Все. Что показалось странным, что было нелогичным, кто излишне суетился, кто глаза прятал?
Ирина задумалась. С полминуты она размышляла, восстанавливая в памяти всю картину минувших вечера и ночи — эпизод за эпизодом, потом сказала: