В конце еще прошлой недели состоялись похороны генерала. Народу было, как рассказал позже Климов, которого Турецкий отправил поприсутствовать на этом мероприятии, относительно немного. В основном сослуживцы с последнего места работы, десятка полтора, видимо, тех еще, старых знакомых Порубова по его бывшей службе в КГБ-ФСБ, и члены его семей — прежней, стоявшей рядом с покойным особняком, и родственников новой, также отчужденно наблюдавших за процедурой с другой стороны гранитного черного постамента с гробом, утопающим в живых цветах.
Поминки по усопшему были устроены в снятом для этой цели небольшом кафе, напротив офиса «Анализа», на Рогожском Валу. Там народу собралось еще меньше, главным образом сотрудники «Анализа», а также тех фирм, с которыми работал Виктор Альбертович, и его первая семья, никто из членов которой так и не произнес ни слова. Между прочим, ни Воронова, ни Короткова на поминках не было. Роман Воронов, занимавший ныне пост президента Межстратегбанка, как его представили, появился ненадолго в ритуальном зале, сказал в микрофон несколько теплых прощальных слов в адрес покойного и быстро покинул «собрание».
Далее, судебно-медицинская и баллистическая экспертизы завершили свою работу. Из мертвого тела были извлечены семь пуль, три из которых оказались смертельными для жертвы покушения. Пули были идентифицированы экспертами-баллистиками, установившими, что три из них были выпущены из пистолета Макарова, а четыре — из пистолета-пулемета Стечкина. Пули, извлеченные из тела женщины и стены дома, также подтверждали то, что стрельба велась из этих двух пистолетов. Потому, вероятно, и было у свидетелей ощущение, что стрелял автомат. Неплохо было бы для окончательной и полной идентификации иметь под рукой и оружие, из которого стреляли, ибо в пулегильзотеке аналогичных образцов не оказалось, но пистолеты, как известно, киллер на месте преступления не оставил. Значит, надо было ждать, когда они снова засветятся.
На сегодняшний день можно было по-прежнему говорить только об очередной порции предположений относительно гибели Порубова. Небылицын общался со своей агентурой, выясняя подноготную конкурентной борьбы «синих» с «Комфортом», а также возможности причастности Порубова к убийству Арнольда Фиштейна, после которого мог бы последовать и акт мести со стороны обиженных таксистов «Комфорта». Точнее, служб его безопасности.
Но, как неожиданно выяснилось, и тут возник любопытный вопрос: Небылицын узнал, что становлению «Дорожных перевозок» вообще, а «Комфорта» в частности способствовал в свое время не кто иной, как генерал армии Воронов, еще занимавший тогда пост главы ФСБ. Так что же выходило? Генерал на генерала войной пошел? Порубов на Воронова? Могло ли такое быть? Новые факты требовали тщательной проверки, и теперь Женя Климов вплотную занимался этими проблемами. Выяснял у руководства «Дорожных перевозок», какого рода конфликты возникали у него с конкурентами из «Московского транспорта» и что по этому поводу думают сами руководители, «осиротевшие» после убийства Фиштейна. Дело было долгое и кропотливое, но расследование и этой версии требовало к себе пристального внимания.